Торжество жизни

Сквозь приоткрытую дверь в камеру ворвались возбужденные голоса, топот многих ног. Завывание сирены все нарастало и нарастало. Вибрирующие звуки тугими штопорами ввинчивались в уши. Но странно - у Степана вдруг прояснился мозг и от радости сжалось сердце: фашисты перепуганы - значит, случилось что-то очень хорошее.

Помощник Валленброта суетился у столика, то и дело поглядывая на дверь, но наконец не выдержал и выскочил из камеры. Он возвратился тотчас, - побледневший, трясущийся, - и подошел к Степану:

- Ты - лаборант профессора Брауна?

Степан смотрел на гитлеровца презрительно и гневно.

- Ты - русский?

В этот момент прекратился вой сирены. Гитлеровец охнул и схватился рукой за голову.

- Ты русский? Русский? Скажи, русские убивают пленных?

С ненавистью, со злорадством Степан выкрикнул:

- Русские пленных не убивают, но тебя - повесят! Повесят вот здесь, в этой же камере!

- Нет! Нет! - непослушными руками гитлеровец расстегивал ремни, стягивавшие запястья Степана. - Я был только исполнителем приказов... - он щелкнул рычагом. - Иди, иди - ты свободен! Спрячься где-нибудь!.. Запомни только мое имя: я Курт Лемке... Лемке, Лемке!..

Опасливо озираясь на дверь, он лихорадочно натягивал на Степана белый халат и шапочку, потом выглянул в коридор, вытолкнул туда юношу.

- Иди, иди! Я - Лемке, Лемке!

Ошеломленный Степан остановился у порога. Он плохо соображал, что нужно делать. Первое, что пришло ему в голову бежать к камере и освободить пленных. Но пройти в ту сторону было невозможно: крича и переругиваясь между собой, навстречу бежали гитлеровцы. Они тащили какие-то приборы и сосуды, бумаги и оружие, рюкзаки и чемоданы.

Не раздумывая, Степан повернулся и быстро зашагал в направлении всего потока. В конце коридора, на лестничной площадке, он улучил момент и юркнул под лестницу. Припав щекой к холодному металлу, юноша почувствовал полное изнеможение.

Над его головой громыхали чугунные ступени, поскрипывали перетаскиваемые предметы, слышалась ругань и команда. Наконец, шум начал утихать, и вскоре умолк совсем.

Степан просидел еще некоторое время неподвижно. Сквозь решетчатые ступени из его убежища был виден лишь поворот тоннеля. Рисковать напрасно не имело смысла. И действительно, едва лишь Степан высунул голову из-под лестницы, послышались шаги и чей-то голос произнес:

- Ну, а теперь скажите, что же случилось?

В проходе появились Валленброт, какой-то незнакомец и Руффке.

- Что случилось? - раздраженно переспросил Руффке. - То, чего давно следовало ожидать. Фюрер покончил самоубийством. Капитуляция. Подземный город в четырнадцать ноль-ноль должен быть передан союзникам в полной сохранности... Мистер Стьюард, - Руффке поклонился в сторону сухопарого человека, от имени американского командования обещает жизнь и неприкосновенность персоналу.

- Мистер Стьюард?! - переспросил пораженный Валленброт. Вы? Здесь?.. У нас?

- Да! - холодно ответил третий голос. - С этой минуты - я ваш непосредственный начальник... Отто Валленброт, - он повысил голос. - Вы назначены шефом подземного города!

Степан услышал, как Валленброт щелкнул каблуками:

- Слушаюсь!

- В вашем распоряжении... два часа. Успокоить всех. Зачем эта сирена? Зачем это перетаскивание вещей с места на место? Отвечайте, господин Руффке, зачем?

- Мистер Стьюард! Для меня вначале было совершенно неясно, как поступить. Кроме того, следовало уничтожить некоторые... гм... неприятные вещественные доказательства...

Стьюард перебил его:

- Меня не интересуют детали. Да к тому же, кто дал вам право уничтожать что-либо?

- Вы не поняли меня, мистер Стьюард! - заторопился Руффке. - Речь идет об "экспериментальном материале", то есть, о пленных... Господин Валленброт, не забудьте, пожалуйста: второй рубильник у меня... то есть, у вас, на щите. Все камеры будут залиты кислотой, которая разъест все и даже уничтожит трупы. Вы разрешаете, мистер Стьюард? Я полагаю, так будет лучше. Американские солдаты - не американские генералы! Они могут не понять нас, людей науки!

Американец помолчал, а затем сказал недовольным тоном:

- В подобные дела я не уполномочен вмешиваться. Решайте сами. Я покину вас на некоторое время, но помните, господин Руффке, - мы с вами вылетаем через час.

- Прошу прощения, мистер Стьюард! - Валленброт кинулся вдогонку за американцем. - Здесь есть некий профессор Браун... его нужно...

- Коммунист?

- Нет, но...

Кто-то щелкнул пальцами, и вслед за этим Валленброт сказал:

- Слушаюсь!

По лестнице, удаляясь, затихали шаги американца. Степан, обхватив руками голову, сжавшись, сидел в углу. То, что он услышал, было невероятным, кошмарным. Уничтожить "экспериментальный материал!" Это значит убить людей - Екатерину Васильевну, Зденека и всех остальных - неизвестных, но близких и дорогих!

Юноша еле удержался от стона. О чем они говорят, эти мерзавцы, эти живые висельники? Степан прислушался.