Торжество жизни

Доцент Кривцов был незаурядным хирургом. Армейские врачи восхищались точностью eгo диагнозов и безукоризненностью проведения операций. Он безбоязненно - и всегда успешно оперировал в области сеодца и на черепе, сконструировал целый ряд замечательных приспособлений для извлечения осколков, проводил удачные операции по приживлению почти оторванных конечностей. Но главное, что его интересовало,- злокачественные опухоли. Он встречал их очень часто: извлекал осколок из брюшины, например, и вдруг натыкался чуткими пальцами на знакомое уплотнение ткани. Раненый даже не подозревал, что носит в себе зачаток неизлечимой болезни, которая проявится, быть может, лишь через несколько лет. Кривцов спокойно удалял опухоль.

Как человек, влюбленный в свое дело, майор решил увлечь хирургией и Степана Рогова.

- Что с тобой, Степа? - спросил он однажды, присаживаясь на табурет у кровати. - Тебе очень больно?

Юноша отрицательно покачал головой.

- Так почему же ты печален? - Кривцов отодвинул занавеску на окне. - Смотри: солнце сияет! А ты...

Степан грустно улыбнулся:

- Товарищ майор, я все время думаю о том, что вы мне сказали. Неужели все-таки антивирус бесполезен? Не можете ли вы исследовать этот препарат сами?

- Кто? Я? - Кривцов с деланным ужасом замахал руками. Да я боюсь микробов как огня! Нет, Степа, то ли дело хирургия! Ножичком чик-чик, отрезал руку, ногу, голову, - Кривцов засмеялся, - пришил новую - и гуляй себе на здоровье! А относительно препарата... Нет, Степа, не берусь. Не имею права вскрыть ампулу. Вот выздоровеешь, я отвезу тебя в микробиологический институт, там специалисты исследуют твой антивирус.

Степан молча кивнул головой. А майор продолжал в шутливом тоне:

- Нет, Степа. Я тебе серьезно говорю; бросай микробиологию, займемся хирургией. Какие интересные проблемы возникают! - Он наклонился к Степану и зашептал: - По секрету тебе скажу: я сейчас готовлю докторскую диссертацию! Не веришь? Честное слово! Только трудно мне, - ох, как трудно без помощника! - Кривцов лукаво посмотрел на Степана.

Степан в смущении отрицательно покачал ГОЛОРОЙ. Он очень любил эти полушутливо-полусерьезные беседы, рассеивающие мрачные мысли, и понимал, что майор искренне желает ему добра. Но после всего увиденного в подземном городе медицина опротивела юноше.

- Так не хочешь? - Кривцов погрозил пальцем. - Вот погоди, я натравлю на тебя Ванюшку! Он тебе докажет, что такое хирургия! А теперь - нечего отлеживаться! А ну-ка на прогулку! Марш в сад! Бегом.

Эти строгие команды означали, что Степана вместе с койкой бережно вынесут на веранду. Юноша любил эти "прогулки". Отсюда, с высокого холма открывался широкий вид. На горизонте вырисовывались острые зубцы Татр, днем ослепительно белые, а к вечеру - иссиняфиолетовые, розовые, багряно-красные... Издалека долетали чешские песни - какие-то необычные, но близкие и чем-то знакомые. Степан закрывал глаза, вслушивался в мелодии и представлял себя на родине, в милой сердцу Алексеевке...

К вечеру сад наполнялся больными. Одни ковыляли на костылях, другие несли перед собой тяжелые гипсовые руки, третьи неподвижно лежали на койках и колясках. Не было слышно стонов и жалоб: люди смеялись, шутили. Особенно выделялся один - коренастый подвижной юноша. Его никто бы не назвал больным. Однажды он подошел к Степану и с шутливой угрозой спросил:

- Так это ты - Степан Рогов?

В тон ему Степан cкaзaл:

- А ты - Ванюшка?

Парень с улыбкой подтвердил:

- Точно! - достав из кармана пачку папирос, он оглянулся и протянул Степану. - Куришь?.. Да кури, чего их там бояться, этих докторов! Сами небось по две пачки в день выкуривают, а нам - нельзя? Что за неравноправие такое?

Ванюшка чиркнул спичку, прикурил и с наслаждением выпустил струйку ароматного дыма.

- А меня майор прислал агитировать тебя за хирургию, сказал он. - Я у него завсегда за агитатора. Как кто нос повесил - иди, Ванюшка, доказывай, что операции получаются удачно, что совсем не больно, - в общем, что хирургия - как мать родная! Смешной доктор: зачем доказывать, если это и так видно? Вот я, например. Ты знаешь, кто я?

Степан покачал головой. Ему очень понравился этот веселый парень.

- Я - уникум! - убежденно сказал Ванюшка. - Уникум! И даже двойной. Во-первых... - он загнул палец, - меня убили через неделю после конца войны. Вовторых, я был мертвым целых пять минут и воскрес! А если не веришь - смотри!

Ванюшка распахнул халат и приподнял рубаху. На грудной клетке, прямо против сердца, была вмятина, затянутая нежнорозовой кожей. Сердце парня ритмично и сильно ударялось об эту тонкую преграду.

- Вот видишь, - парень с гордостью приложил руку к груди. - Стучит! А было в нем вот что!

На ладони у парня лежал крупный осколок с острыми рваными краями.

- Нет, ты правду говоришь? - Степан смотрел на Ванюшку почти с испугом.