Торжище брака

— Я очень сожалею, что так огорчила вас. Но добродетель всегда жестока, когда отказывается идти на компромисс. Клянусь, что нисколько не питаю к вам злобы! Любите меня как друга, как близкую родственницу, и вы увидите, что это чистое чувство даст вам больше радостей, чем скоропреходящая минутная страсть. Главное, постарайтесь сделаться другим! Бросьте беспорядочную жизнь и подумайте о Флуреско! Неужели вас не пугает его пример?

Она взглянула на него своими ясными глазами и взяла за руку. Румянец залил ее щеки, и вся фигура выражала молчаливое ожидание. Надеялась ли она услышать обещание начать новую жизнь? Надеялась ли на свою власть над человеком, любившим ее, чтобы вырвать из распущенной среды, в которой он жил до сих пор? Кто может проникнуть в глубину человеческого сердца и понять сложные чувства, волнующие его?

Арсений Борисович мрачно посмотрел на нее.

— Благодарю вас за ваше доброе желание. Но на что годится моя испорченная жизнь? Духовная нищета должна погубить меня, так как мне недостает талисмана, который мог бы поддержать в стремлении к лучшей жизни, — сказал он глухим голосом.

— Талисман в вас самих, Арсений Борисович: он называется волей. Обратитесь к добру, и вы приобретете мир душе и уважение к самому себе.

В ее голосе звучала нерешительность. Какое-то странное чувство сжимало сердце, и она не могла оторвать своего взгляда от глаз князя, в которых снова вспыхнул огонек безумной страсти. Бледная и дрожащая, она отступила шаг назад и поднесла руку к своему пылающему лбу. Но Угарин уже подошел к ней и прошептал прерывающимся голосом:

— Ты лжешь, Тамара!.. Ты обманываешь нас обоих!.. Голос природы, голос сердца изменяет тебе помимо твоей воли. Ты меня любишь!… Я был первой грезой твоего девственного сердца, пробудившей тебя к жизни… В безумном ослеплении я прошел мимо своего счастья, гонясь за пустым призраком. Но все еще поправимо! Счастливое будущее в наших руках!

Не владея собой и позабыв все, князь Угарин привлек ее в свои объятия и хотел поцеловать в губы. Как бы пробудившись из забытья, Тамара с силой оттолкнула его и отступила к камину.

Бледная, как смерть, с трудом переводя дыхание, она прислонилась к креслу и сказала прерывающимся голосом:

— Бесчестный человек, платящий насилием за дружбу и снисходительность!

Ее горящий взор смирил Угарина, который, дрожа от гнева и страсти, едва сдерживался. Но, быстро овладев собой, молодая женщина равнодушно прибавила:

— Прощайте, князь! Постарайтесь прийти в себя, и кончим эту глупую сцену.

Сделав прощальный жест рукой, она повернулась и вышла.

В одной из соседних комнат она прижала свой пылающий лоб к оконному стеклу. Несколько минут спустя она услышала стук отъезжающего от подъезда экипажа. Это была карета князя. Молодая женщина тихо прошла в свою спальню и заперлась там. Она хотела остаться одна, чтобы разобраться в хаосе мыслей и чувств, вызванных этим человеком. Ее возбуждение улеглось. Образ князя Арсения, который она некогда окружала обольстительным очарованием, носился в уме. В ней пробудились забытые чувства ранней молодости, а вместе с ними поднялись и глухая ревность и горечь того времени, когда она убедилась, что счастье для нее недостижимо — то счастье, которое насмешливо предлагает ей теперь судьба.

Тамара в изнеможении бросилась в кресло и закрыла глаза. Что происходило с ней? Разве могла она сожалеть, что устояла против обольщения и осталась верна долгу и чести? Человек, некогда пренебрегший ею и протягивающий теперь свою преступную руку, был тот самый поблекший идеал, который давно уже упал с пьедестала. Но почему же тогда у нее так больно сжималось сердце? Почему будущее казалось ей таким бесцельным? Почему стремилась она к чему-то, чего сама не могла определить? Молодая женщина понимала, что все это происходит оттого, что она в первый раз в жизни сталкивалась с пылкой, беспорядочной страстью, которая заманчива, как запрещенный плод. На нее опьяняюще действовала эта новая атмосфера. Баронесса встала и прошла в будуар, так как ей тяжело было одиночество и ее подавляла окружающая тишина. Здесь первый взгляд молодой женщины упал на большой портрет Магнуса, нарисованный ею в первые дни замужества.

Со странным чувством смотрела она на прекрасное, бледное лицо и большие меланхолические глаза, смотревшие на нее точно живые. Конечно, ей нечего было краснеть перед ним. Она осталась безупречно верна ему, а между тем чувство раскаяния терзало сердце. Ей казалось преступлением скрыть от мужа только что происшедшую сцену.

— Да, да, я все расскажу ему, — шептала она. — Разве может существовать какая-нибудь тайна между мной и Угариным, которой бы он не знал?

Как бы боясь за свою решимость, молодая женщина бросилась в комнату мужа.