Тосканский фьюжн

– Понимаю… Такая болезнь странная… Мамочка моя ничего не помнит. Нас не узнает.

– Вито, как же так? Неужели так серьезно? Год назад баронесса мне рассказывала, как они с твоим отцом поженились. Каким непослушным ребенком ты рос, в отличии от Клаудии. То есть она прекрасно помнила даже давние события своей жизни.

– В том то и дело. За полгода ее состояние ухудшилось. Медицина здесь бессильна. Мама помнит детские годы, гимназию, а потом – провал в памяти. И ведь ничего сделать нельзя. Мы старались ухаживать за ней дома. Но пару месяцев назад она чуть пожар не устроила. Так что пришлось перевезти ее в клинику. Бываю у нее почти каждый день. Сестра приезжает реже. У нее внуки. Мама иногда принимает меня за Альберто. Это ее друг детства.

– Даже не знаю, что сказать, Вито. Я никогда с такой болезнью не сталкивался.

– Да что тут скажешь… – он немного помолчал. – Иногда мне кажется, что память к ней возвращается. На прошлой неделе она вдруг посмотрела на меня совершенно осмысленно и сказала: «Сынок… подойди ко мне». Я бросился к ней, обнял, думал, болезнь отступила, но ошибся. Это был просто какой-то проблеск. Страшный недуг. Тому, кто найдет лекарство от болезни Альцгеймера, человечество поставит прижизненный памятник… Но не будем о грустном. Расскажи о себе.

– Расскажу. Мне о многом нужно с тобой поговорить.

Они не могли наговориться. Рассказывали обо всем сразу.

Выехав на автостраду, Витторио спросил:

– Ты устал? Заедем домой?

– Нет, давай сразу на раскопки. Пока не стемнело.

– Я так и думал. Какой нетерпеливый! А выпить? Перекусить?

– Потом. В самолете прекрасно кормили. И кьянти, между прочим, давали. Так что не беспокойся. Ты меня так заинтриговал. Я чего только не передумал. Даже не представляю, что ты там обнаружил!

– Антонио, я тебе сейчас расскажу, но не все. Самое главное не скажу.

– Почему?

– Пока не скажу. Ты должен сам увидеть. Очень важным будет первое впечатление, когда ты увидишь гробницу своими глазами. И к тому же… вдруг… – он помолчал, – вдруг у тебя проснутся твои… le capacità insolite3. Скажу только, что такое я вижу впервые.

– Интриган! Вито, я в нетерпении.

– Подожди. Нам ехать часа полтора.

– Сообщи хотя бы, как нашли гробницу?

– Это – пожалуйста. Полгода назад пришли ко мне студенты археологического факультета. Рассказали, что один из них изобрел прибор, который может помочь найти глубокие захоронения. Что-то наподобие миноискателя. Они хотели заняться поисками неизвестных гробниц этрусков. Я в приборах ничего не понимаю и в такие возможности их изобретения не поверил. Этруски хоронили в урнах. Или в каменных гробницах. А прибор, по их словам, реагирует на человеческие останки. Короче, они меня заверили, что это какое-то уникальное приспособление. Обещали показать, как он работает. Через пару дней мы поехали на современное кладбище и, надо тебе сказать, прибор реагировал и на могилы, и на урны с прахом в стенах.

– Как реагировал?

– Пищал. В наушниках был слышен сигнал.

– И что они от тебя хотели? Денег?

– Не только. Хотели, чтобы я помог им в поиске новых гробниц. И финансово, и своим авторитетом. У них есть идеи, есть план местности, где они собирались копать, но нужно разрешение. Университетское начальство самоустранилось. Я не верил, что в Тоскане и Лацио можно найти что-то новое. У нас предостаточно захоронений. Целые погребальные комплексы! Уникальные памятники древней цивилизации, по которым человечество судит о повседневной жизни этрусков, об их мифологии, обрядах…

Антон засмеялся.

– Ты чего?

– Забываешь, что я не студент.

– Забываю. Стоит мне только начать рассказывать об этрусках и пошло-поехало… Это как в суде, – он повернул смеющееся лицо к Антону.

– За дорогой следи, потомок этрусков…

– Ты не иронизируй. Вполне может быть…

– Может быть что?

– Еще мой дед говорил, что цивилизация этрусков исчезла, но потомки их остались. Ассимилировались с римлянами. Между прочим, – он хитро подмигнул Антону, – тут мне сестра недавно сообщила, что вполне…

Витторио враз залился смехом, закашлялся, чуть притормозил автомобиль, и продолжил:

– Нет, ты только послушай… – он продолжал смеяться.

– Да я слушаю, слушаю, – глядя на смеющегося друга, и Антон не сдержался, захохотал.

– Сестрица моя на старости лет…

– Ты зря сестру в старухи записываешь. Я один раз ее видел… Ээх! Красавица! Пятьдесят лет – разве это возраст?!

– Во-первых, пятьдесят пять. А во-вторых, не перебивай. Так вот сестрица моя объявила, что составила наше генеалогическое древо и дошла до царя Тарквиния.

– Тарквиния Гордого?

– Еще дальше. Тарквиния Древнего. Папаши его.

Он продолжал смеяться.

– И что тебя не устраивает? Ты не хочешь вести свой род от сих царственных сеньоров?

– Антонио, – Вито веселился, – это шестой век до нашей эры! Я ей предложил найти в корнях нашего дерева неандертальца или, чтоб уж наверняка не ошибиться, хомо эректюса4. Она почему-то обиделась.

– Злой ты, Вито. Зачем сестру обидел?

– Так она еще сказала, что для меня старалась!

– Для тебя? Это как?

– Я ж барон, Антонио.

– А сестра разве не баронесса?

– Сестра – нет.

– Почему?