Тост за победу

Глеб ненадолго задумался. Да, такие желания, в принципе, свойственны человеческому организму, хотя иногда они кажутся не более чем детскими уловками, скрывающими истинную цель. Но… перед ним ведь был уже не ребенок. А взрослый человек должен оценивать свои шансы трезво.

— Хорошо, если ты просишь только об этом, то… пусть будет по-твоему, — с улыбкой согласился Слепой.

Он вытащил из рюкзака еще одни наручники, наглухо сковал ими ноги пленника, и уже только затем расстегнул предыдущие. После этого Глеб резко вскочил и, не выпуская из рук трофейного «узи», отпрянул на пару метров назад.

Незнакомец с трудом встал на ноги, сделал неуверенный шажок вперед и, растирая непослушные кисти рук, начал расстегивать ширинку.

— Извини, что я буду подсматривать, — добродушно предупредил его Глеб. — Надеюсь, ты не особо стеснительный.

— Ничего, ничего, — негромко бормотал тот. — Чего уж тут стесняться, я же…

Он вдруг замолчал и стал медленно оседать на пол. Позабыв о мерах предосторожности, Слепой в несколько скачков оказался рядом.

Но предосторожности были уже и не нужны. По округлившимся зрачкам противника, по нескольким пенным каплям, выступившим из его перекошенного рта, Глеб сразу понял, что пленник мертв, и смерть была мгновенной.

Видимо, в трусы у него была вшита ампула с сильнодействующим ядом — именно на такой случай. И опытный боец решил использовать это последнее средство, понимая, что ничего хорошего в будущем его все равно не ждет.

Слепой вздохнул. Вся его работа пошла насмарку.

Глава 7

Иван Правдин вернулся домой уже заполночь. Он устало распрощался с водителем и попытался открыть ворота своего особняка на окраине Москвы. Минут пять у него ничего не получалось: ключ не попадал в замочную скважину.

Оказавшись, наконец, внутри, он, не раззуваясь, прошел в спальню и рухнул на кровать. Неподвижно пролежал несколько минут с закрытыми глазами. Потом приподнялся, включил ночник. Толстые губы негромко прошептали:

— Как же я устал, о если бы кто только знал, как я устал! И как же мне все это надоело!

Мурлыча, к нему приполз огромный и пушистый сибирский кот. Правдин нежно почесал его за ушком. И подумал: «Вот кто бы меня так почесал?»

Недавний разговор оставил у него очень противоречивые впечатления. С одной стороны, он, наконец, получил возможность достичь того, к чему столько лет стремился. А с другой стороны… теперь он сомневался, что стремился именно к этому.

«Тем более, это ведь не благодетели какие-то, — тут же развил он свою мысль. — Они потребуют плату, в этом можно не сомневаться. У них свои планы, и неизвестно еще, чем это все для меня закончится».

Правдин обхватил голову руками и застыл в позе роденовского мыслителя. Затем поднял глаза, устремив взгляд в одну точку.

На стене напротив кровати висел большой фотографический портрет. Уже немолодая блондинка была изображена там с охапкой осенних листьев. Женщина улыбалась, и ее глаза источали тихую и умиротворяющую радость.

Правдин долго вглядывался в этот портрет. На его глаза стали постепенно наворачиваться слезы.

— Прости меня, Люба, — прошептал он. — Мне очень, очень тебя не хватает.

Интересно, как отреагировали бы на эту сцену его многочисленные приверженцы? Правдин тут же осекся при мысли об этом. На публике он казался сильным и могущественным человеком — или даже уже и не совсем человеком? Но на самом-то деле…

Правдин, наконец, снял туфли, переобулся в тапочки и отправился на кухню. Ему очень хотелось пить. А лучше бы даже выпить.

Он во всеуслышание утверждал, что не приемлет алкоголь в любых количествах, даже бокал шампанского на Новый год. Но в одиночестве, когда на него наваливалась грусть, позволял себе тяпнуть стакан-другой коньячку. И сегодня был как раз подходящий случай.

Первую рюмку Правдин осушил одним махом и тут же налил вторую. На душе как-то сразу полегчало. Он залез в свой холостяцкий холодильник и смог выудить оттуда лишь банку консервированных устриц и уже не первой свежести лимон.

— Надо поставить чаю, — решил Правдин. — Ах, и еще же эта газета… И чего мне ее, спрашивается, подсунули?

Он сходил в прихожую и вытащил из дипломата свежий номер «Такой жизни». Эту газету ему подарил товарищ из «Лады», посоветовав ознакомиться со статьей на третьей странице.

Правдин лениво перелистнул обложку с какой-то очередной полуголой поп-девицей и удивленно хмыкнул. На третьей полосе красовалась его фотография двадцатилетней давности. Там он был изображен в офицерском мундире.

Без особого желания Правдин взялся за чтение. То и дело он отвлекался от этого процесса, чтобы загрузить в себя очередную порцию коньяку.

* * *

Полосу открывал огромный заголовок: «ДЕТИ КНЯЗЯ РЮРИКА, ИЛИ ПОЧЕМ ОПИУМ ДЛЯ НАРОДА?» Вслед за ним шел разбитый на колонки текст:

«Целителями, экстрасенсами и прочими тружениками оккультных цехов в наше время никого уже не удивишь. Многие считают, что их время закончилось еще в эпоху перестройки. И, тем не менее, по России активно перемещаются…