Тот День

— Античный полис: мы отвернулись от идеи свободного братства, сменили наработки великих греческих мыслителей на какую-то, извиняюсь, дерьмократию. И в новом мире, мы сможем довести до совершенства идеи древних. Или генетика: была преследуема в прошлом, в десятках стран и вовсе запрещена. Мы же освободим ее, позволим расправить крылья и вмешаться в развитие нашего рода. И вот еще пример: всю нашу жизнь нам вдалбливали в головы воздержание, как наивысшую благодетель. Я же скажу: потворство вместо воздержания. Хватит духовным вампирам насиловать наши души! Больше никакой лживой постности, лицемерной святости! Теперь понятно, что я имею ввиду? Все пережитки прошлого должны уйти из наших мыслей навсегда!

Люди молчали, медленно переваривая сказанное.

— Еще один важный момент. Когда мы отпустили Равиля восвояси, я сказал, что впредь это будет единственное наказание. И я не врал. И не преувеличивал. История доказала, что чем сложнее и более запутана судебная машина, тем больше лазеек для преступников. И здесь попробуем мы все перевернуть.

— Греческий полис, принудительная власть, генетика у общества на вооружении, потворство вместо воздержания, унификация наказаний. Это действительно сложно принять сразу. — задумчиво сказала Татьяна.

Девушка казалось, уплывала в раскрываемые перед ней, полковником дали.

— Это малая толика того, что могу я вам предложить. И совсем песчинка, по сравнению с теми идеями, которые мы породим сообща.

— И как же звать нас будут? У вас есть подходящее слово? — спросил уже знакомый юношеский голос.

— Позвольте мне слабость, свойственную соплеменникам Равиля, но я отвечу вопросом на вопрос: что знаете вы о серебре? — ко всему залу обратился офицер.

— Древний благородный металл, атомный номер сорок семь.

— Обладает лечебными свойствами, широко использовался алхимиками.

— Серебро — символ всего нового.

— Серебряный век — развитие декадентства. Отказ от прежних идеалов и вера в разум.

Послышался целый хор мужских и женских голосов. Андрей выслушал все значения слова, и добавил:

— Так что еще нам может больше подходить? Я объявляю “Эру Серебра” начавшей свой забег. И вы все, мой первый корпус из Смоленска, все вы положите конец кровавой “Эре Золота”.

Полковник Андрей Михайлович Соколов, командир части противовоздушной обороны, при разведывательном авиаполке военного городка Шаталово, получил единогласное признание. Первые тридцать три члена “Смоленского корпуса” и первые тридцать три “Серебряных человека” отдали свои голоса за странного оратора, предвестника больших перемен.

Было двадцать минут первого часа ночи, тридцатого ноября две тысячи двенадцатого года. Соколов стоял на помосте и собирал лавры аплодисментов. И на несколько минут все тяжелые мысли о будущем он выбросил из головы. Когда же гвалт почестей улегся и воцарилась тишина, под шлемом “РЗК” вдруг зашипело радио.

“Серебряные пижамы”, как выразился Арнольд, по-видимому, также были оснащены системами радиосвязи. Люди в зале беспокойно зашевелились, озираясь по сторонам. Ведь все знали: радио отчего-то не работает.

И через несколько мгновений по всем гражданским и военным частотам, во всех направлениях пронеслись по эфиру холодные слова.

— Всем уцелевшим. Точка сбора Москва. Мы не пострадали. Зона чиста. Повторяю…

И Андрей понял: Эра Серебра началась.

Глава 34. Явление Голоса

Отец Георгий Соколов был заперт внутри себя, но он не испытывал страх. Скорее — благоговение. Георгий чувствовал себя невзрачным сосудом, наполненным могущественными силами. Он был марионеткой в руках Порядка, но святой отец понимал, что это высшая честь для тленного человека.

— Я есть Порядок, и те, кто меня слышит — избраны мной. — прогремел священник.

Георгий не узнал собственный голос. Был он ниже обычного, с налетом какого-то неземного могущества. И от голоса этого в зале прекратились всякие шорохи, и наступило гробовое молчание.

— Святой отец был избран мной, чтобы передать вам мою волю. — продолжил голос Соколова. — И все вы, сидящие в этом зале, избраны, чтобы войти в новый мир.

Казалось, слова Георгия, сковали собравшихся перед ним людей. Во взглядах одних читался интерес, другие смотрели со страхом, третьи не понимали что происходит.

— И те, кто встанут против воли Порядка, да будут преданы смерти. — с ненавистью произнесли уста святого отца.

В этот момент запертый внутри собственного разума Георгий, увидел, как вскочили со своих мест несколько людей. Среди них был с перекошенным от ненависти лицом Лоев. Хромов, глаза которого были полны страха. И еще несколько мужчин и женщин. Люди, было бросились в сторону трибуны священника, как в следующий миг, к удивлению Соколова, на них уже смотрело десятка два оружий. И в большинстве своем, ружья подняли те, кто был на борту “Скорого”.

— Вернитесь на место. — попросил Сухарев, наведя свою винтовку на Ивана Дмитриевича.

— Ты в своем уме? — разъяренно закричал Лоев.

— Пусть этот святой человек закончит речь, думаю, он действительно был нам послан. — сказал кто-то из толпы.