Тот День (СИ)

– Погоди с объятиями, – перебил радостные мысли полковника Арнольд. – У меня и для тебя комплект есть. Только поменьше вопросов, я все чуть позже объясню. Пока просто оденься. – сказал старик, вытаскивая из темноты кладовой, внушительного размера ящик со знаком радиации.

Доверившись старому немцу, полковник начал было надевать скафандр, поверх своей одежды, как Шторн остановил его.

– Нет, на голое тело. Одежда заражена.

– Дед, температура же градусов тридцать ниже нуля. Глупо будет после всего от холода помереть. – запротестовал Соколов.

– Одень, говорю, на голое тело. Ткань не пропускает ни тепло, ни холод. Просто поверь мне. – устало ответил Арнольд.

Полковник застегнул последний замок на поясе поверх которого щелкнул еще один – для герметичности первого. Комплект был на удивление полным, и Соколову прежде не доводилось видеть такие костюмы. На спине – аппарат со сжатым воздухом, на голове – большой шлем с двумя фонариками по бокам и системой радиосвязи внутри. И даже странные тяжелые трусы и стельки входили в ярко-оранжевый комплект.

– Что ты знаешь о радиации? – задумчиво спросил Арнольд, когда они уселись на скамье в первом ряду храма, прямо напротив алтаря.

– Ну не могу сказать, что имею глубокие познания в этой области.

– Валяй, расскажи все. – попросил Шторн, и Андрей понял, что старику лучше подыграть.

– Ну, в результате распада ядер возникает ионизирующее излучение, – начал полковник. – Насколько я помню, этого самого излучения бывает три разновидности: альфа, бета и гамма. Альфа – самые тяжелые частицы, бета – поток электронов и гамма – фотоны. Наиболее опасное вроде бы гамма излучение, так как проникающая способность фотонов…

– Неплохо для вояки, – перебил старик разгорячившегося Соколова. – А уровень радиации в чем измеряется, знаешь?

– По-моему, есть разные единицы. Помню только Кюри и Рентгены. – задумался Андрей.

– Да, да…. Еще Зиверты и другие. Но нам они абсолютно не нужны. В общем представление у тебя имеется, тогда начнем. – произнес Арнольд, доставая из чемоданчика, где был упакован скафандр полковника, небольшое устройство.

Прибор был как и костюм, ядовито-оранжевого цвета и состоял из двух частей: коробки, похожей на ручное радио с аналоговой стрелкой и шкалой посередине, и небольшой черной трубки, соединяющейся с ящиком спиралевидным проводом.

– Это счетчик Гейгера. – указывая пальцем на аппарат, пояснил Шторн.

– Он измеряет уровень ионизирующего излучения в рентген-часах. Норма – около двадцати микрорентген в час. Теперь смотри. – сказал старик, включая прибор.

Стрелка счетчика начала подниматься. И когда перевалила за отметку ”четыреста”, по коже Соколова пробежал холодок.

– Да, почти шесть сотен. И это в помещении. – увидев страх в глазах полковника, подтвердил Арнольд и добавил: – Вот поэтому-то без костюмов пропадем.

– Откуда они у вас? Нет, я конечно слышал, что в начале девяностых вы работали над Смоленской электростанцией, но целых два комплекта? – поинтересовался Андрей.

– Слушай полковник, не строй из себя глупца. Ты же знаешь, как устроен мир. Мы работали над станцией, вкладывали свое время и силы. И неужели ты думаешь, что те, кто создавали этого ядерного гиганта, не позаботились о своей собственной безопасности? Там же чертовых четыре энергоблока! – грубо ответил Арнольд, и, кивнув на стрелку счетчика, старик добавил: – Скорее всего, причина кроется именно в них.

– И сколько мы так протянем, если это второй Чернобыль? – смотря на большое распятье висящее за алтарем, спросил Соколов.

– Не переживай, долго. Все-таки от станции порядком километров и костюмы грамотные. – успокоил полковника Арнольд. – Это РЗК, костюм для тушения пожаров на зараженных объектах. Температуру выдерживает до тысячи градусов, есть баллон сжатого воздуха, радиосвязь, которая сейчас отчего-то не работает…

На мгновение старик задумался, словно потеряв нить разговора, но тут же спохватился и продолжил:

– Бета излучение гасит в восемьдесят раз, гамма – в пять. С такой штукой меня уж точно переживешь. – закончил Арнольд шуткой.

– Понятно, я читал про закон “семи”. Через двое суток уровень фона значительно спадет, не так ли? – вспомнил статью из одного научного журнала полковник.

– А ты мне все больше нравишься, – похлопал Андрея по плечу Арнольд. – Смышленый. Я слыхал про твои фокусы. Про то, как ты гостей из Москвы встречаешь. Тогда еще понял, что человек ты непростой. – отклонился от темы Шторн.

– Да, да, спасибо. Вы не ответили на мой вопрос. – напомнил Соколов.

– Все верно. Через сорок девять часов уровень радиации спадет во много раз. И еще через два по семь, только уже дней от первоначального фона останется десять процентов. – сказал старик и вдруг задал неожиданный вопрос: – Ты веришь в Бога?

Полковник проследил за взглядом Арнольда, направленным на вырезанный из дерева образ Христа.

– Нет. Это не объяснение. – твердо ответил Андрей.

– Похвально. Малодушные найдут ответ именно в нем. И если кто и выжил, то нас ждет смута. – всматриваясь в страдальческое лицо Иисуса, произнес Арнольд.