Тот, для кого живу

Ксения выглядела заметно успокоившейся, хотя лицо ее по-прежнему было бледное и встревоженное. Она вышла к Денису из палаты в фойе, соединяющее между собой два отделения, расположенных в противоположных крыльях здания. Увидев в руках у парня легко узнаваемые документы, девушка сразу же сбилась с шага, глаза ее забегали.

– Как он? – спросил парень, прислоняясь к стене и не сводя внимательного взгляда с Ксении.

– Спит, – она опустила голову. – Только что заснул.

– Врачи что говорят?

– Сказали, ожог второй степени, – девушка смотрела в окно, избегая встречаться взглядом с Денисом. – Хорошо, что площадь ожога небольшая, – взглянула на парня украдкой и снова уставилась в окно. – Наблюдать будут. Перевязки делать, чтобы инфекции не было.

– Тебе что-нибудь нужно? – парень положил перед ней на подоконник документы и сверху ключи. – Есть кому привезти?

Ксения медленно покачала головой, стараясь не думать о том, что это выглядит, как будто Денис с ней прощается. Воронов сам в больнице, и Юля возле него крутится. Они еще даже не в курсе произошедшего.

– Я привезу. Напиши что нужно, – Денис протянул руку к связке ключей, спрятал их в карман, и сразу же в глаза бросился лежащий на самом верху розовый бланк. Свидетельство о заключении брака, где печатные буквы просто кричали, что она жена Влада.

Как ни хотела Ксения, но она не могла ни отвести взгляд от разоблачающего ее документа, ни даже просто перевернуть его лицевой стороной вниз. Стояла и пялилась на него, осознавая, что и Денис смотрит туда же, куда и она.

– У тебя, оказывается, муж есть, да? – негромко произнес парень, внимательно наблюдая за тем, как она отреагирует. – И сын?

Ксения болезненно скривилась на мгновение, но совладала с собой.

– Сын есть. Мужа нет, – неожиданно твердым голосом ответила она, задрав подбородок. Поджала губы, потому что они против ее воли начали подрагивать.

– А как же, – склонив голову набок, Денис прочел со свидетельства, – Демидов Владислав Дмитриевич?

– Он мне не муж, – резко оборвала девушка и устремила тот же прямой взгляд, которым смотрела до этого в белесое летнее небо за окном, на него.

– Брат? – поднял брови парень.

– Не брат!

– А кто тогда?

– Опекун.

Короткий и строгий ответ привел Дениса в замешательство, что вынудило его переспросить:

– Кто?!

– Никто, – выдохнула Ксения и снова отвернулась к окну. – Я не хочу об этом говорить, Денис. Мне сейчас не до этого, – не тогда, когда ее сынок страдает!

– Понимаю, – поддержал ее парень, снимая с плеч халат. Пообещал: – Я привезу все, что нужно, – и перед тем, как пойти к выходу, попрощался: – Поправляйтесь.

Ксения держалась. Лишь когда за ним бесшумно закрылась дверь в отделение, позволила себе расслабиться. Из тела постепенно уходило напряжение, а вместе с ним и силы. Закрыв глаза, девушка старательно сдерживала слезы, которые все равно катились по щекам, и несколько раз беззвучно прошептала:

– Прости… Прости меня, пожалуйста.

Она очень надеялась, что Денису сейчас не так больно, как ей. И если он больше не придет, не позвонит, она поймет.

За ее спиной пропищал лифт, автоматические створки разъехались, выпуская на площадку кого-то из персонала больницы. Не оборачиваясь, девушка вытерла слезы и, собрав документы в кучу, пошла к сыну. Ему ее любовь, помощь и присутствие нужнее. Их лечащий врач так и сказал, что все будет зависеть от того, насколько правильно она будет обрабатывать Дениске раны, заботиться о его моральном самочувствии, так что все переживания о крахе в личной жизни лучше задвинуть куда-нибудь в сторону. Еще и Вороновым объяснять, что произошло.

Денис и, правда, больше не пришел. Передал пакет с вещами, собранными по ее просьбе, и исчез. Не звонил, впрочем, как не звонила и сама Ксения. Ей хватало бесед по телефону с Сашей, Юлей, Верой Григорьевной, в остальное же время она всецело занималась сыном. Анализы, перевязки, процедуры. Яркие книжки, машинки, кубики. Игры с соседями по палате и отделению, такими же бедолагами, загремевшими в больницу в разгар лета. И навещали их предостаточно – практически ежедневно приезжала Юля, а после выписки и Саша был частым гостем.

Ожоги заживали, обещая не оставить после себя рубцов, и это было для Ксении самым главным. Дениска перестал плакать по ночам, вновь превратился в прежнего веселого малыша, каким и был.

Изредка Ксюша все же вспоминала парня, жалея, что не рассказала ему все сама. Понимала, что вряд ли ей теперь представится возможность объяснить ему лично все свои тайны. А вскоре у нее появилась еще одна.

За день до выписки, во время ужина, ее стошнило. Желудок словно взбунтовался при виде неаппетитно выглядевшей, слипшейся комками каши. Замутило так, как не мутило даже во время беременности на Дениса. И голова закружилась неожиданно, когда она резко подняла сына на руки.