Тот, кем ты стал (СИ)

Слова ее были прерваны, когда мужчина резко зажмурил глаза, а из под под закрытых век на короткий миг засиял золотой свет. Точно такой же, каким сверкала молния незадолго до появления незнакомца на ее пороге. Огромные руки быстрее молнии метнулись к голове и сжали виски, но уже через миг он шумно выдохнул и открыл глаза, в которых гасло золотое пламя. Несколько секунд он смотрел на них так, будто только сейчас увидел, после чего произнес совершенно нормальной речью.

— Меня зовут Хорус Луперкаль, — он говорил с легким акцентом и немного гортанно, но тем не менее вполне себе внятно и понятно. — Я буду вам признателен, если вы мне скажете, куда я попал?

***

Бригада медиков кружилась вокруг него уже второй час, и он лишь стоически терпел их суету, хотя в другой жизни давно расшвырял бы их увесистыми пинками, а тяжелая терминаторская броня лишь усилила бы эффект. Коротко хмыкнув, Луперкаль с некоторым интересом наблюдал, как его обследуют с помощью совершенно незнакомых инструментов, чьи изящество и чуждость напоминали эльдарские технологии. Собственно, двое из медиков людьми и не являлись, что уже ему не понравилось, но он терпел их присутствие, хоть и не спускал с них внимательного взгляда. Эта парочка, естественно, заметила столь пристальное внимание, а потому стала заметно нервничать и плодить ошибку за ошибкой. Им казалось, что рядом с ними замер огромный, свирепый зверь, способный разорвать их на части при малейшем неосторожном движении.

— Что скажете, профессор? — спросила Падме у одного из этих недоапотекариев, щуплого мужчину с огромной плешью на голове.

— Что я могу сказать, сенатор, — медик смотрел данные на своем планшете, которые здесь называли датападами. — Лишь то, что подобных случаев в моей практике еще не имелось. Налицо обширные генетические изменения, углубленная модификация всего организма на таком уровне, равного которому я никогда не встречал. И даже никогда не слышал, что такое вообще возможно. Два сердца, три легких. Изменение слухового, зрительного и пищеварительного аппаратов. Многократно усиленная регенерация тканей. Усиление и укрепление костной ткани. Его грудная клетка по сути является сплошным панцирем, причем невероятно крепким. И все это лишь предварительные данные! Я уверен, что углубленные исследования выявят еще множество других изменений. Если говорить проще, я смею утверждать, что этот человек, если его можно так назвать, — на этих словах Хорус опасно прищурился, — является идеальным солдатом. Его создали исключительно для войны и не для чего больше. Более того, пробы крови дают очень странный результат.

— Какой именно? — насторожился юноша, названный Энакином.

— Клетки крови очень и очень старые, — врач глянул на мрачно ухмыльнувшегося Хоруса, который уже знал, что сейчас скажут. — Я бы сказал, что им несколько тысяч лет.

— Это невозможно, — прошептала Падме.

— А каков его уровень мидихлорианов? — в свою очередь спросил Энакин.

Медики как-то странно переглянулись и не спешили дать ответ. Сам Хорус молчал, так как трепаться языком раньше времени совершенно не желал. О чем же спросил этот юнец, примарх и вовсе не понял, но быстро сообразил, что речь идет о чем-то очень важном для этой Галактики.

— Наличие мидихлорианов в данном организме не обнаружено, — наконец-то объявил один врачей, чем отправил Энакина в глубокий ступор. Он просто стоял с открытым ртом и не верил своим ушам.

— Что это значит, Эни? — спросила девушка.

— Он вне Силы, — наконец ответил юноша. — Но это невозможно! Я ведь его чувствую!

— Ну, не мне судить о ваших заморочках, — объявил врач. — Все, что можно, мы вам сообщили. Теперь, если вы не против, мы заберем вашего гостя с собой и всесторонне обследуем. Думаю, мы узнаем много нового и интересного.

— Нет.

Все присутствующие повернулись к наконец-то подавшему голос примарху. Луперкаль встал во весь свой немалый — хотя, кому как — рост и теперь смотрел на них грозным взглядом. Один из медиков громко икнул и сделал робкий шаг в сторону выхода.

***

Энакин все сильнее чувствовал накатывающую волну крупных неприятностей. Гигант, назвавшийся Хорусом, возвышался над ними, словно великан из старых маминых сказок, вот только он был вполне реальным.

— Никаких исследований, никаких тестов, — продолжил Хорус. — Я никуда с вами не пойду. Попытаетесь заставить — пожалеете. Последний раз в жизни.

— А теперь послушай меня ты, — профессор Марьел, которого Падме вызвала аж из Тида, подошел к гиганту вплотную и ткнул узким пальцем в грудь. — У тебя нет документов, ты не рассказываешь, откуда взялся. Ты никто. А значит, скорее всего, не являешься гражданином Республики. А потому, возможно, представляешь угрозу для окружающих, если не физическую, то биологическую, которую я обязан локализовать. Таковы законы. Или ты им подчиняешься, или…