Тот, кого я ненавижу

И всё. Ни прости, ни скучаю, ни целую, как обычно. Ну да ладно, может, он и впрямь страшно занят и ему не до сантиментов и не до объяснений. Главное, жив-здоров. Остальное выясним позже.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

70. Элина

Спала я эту ночь очень плохо. Может, так быстро привыкла засыпать в кольце его рук, и теперь было как-то пусто и холодно. Может, сказались дневные переживания. Но почти до самого утра я проворочалась. Всё думала, что там у него случилось. И надеялась, что он всё-таки придёт…

А за полтора часа до будильника я незаметно провалилась в сон, да такой крепкий, что не услышала звонка. Потом подскочила как ужаленная, впопыхах собралась, но едва-едва успела лишь к третьей паре.

А это, как назло, была лекция у Стрекалова. Я мчалась через две ступеньки и ворвалась в аудиторию буквально на последних минутах.

В спешке я не сразу поняла, что не так. Лишь выдохнув, ощутила, будто что-то происходит вокруг непонятное. Казалось, сам воздух в помещении изменился, словно бы гудел от напряжения.

Потом сообразила, точнее, увидела — все меня разглядывали. Ну, может, и не все, но многие. Разглядывали откровенно, открыто и… насмешливо. Кто-то ухмылялся, шептался, кивая в мою сторону, прыскал, кто-то в шоке таращился так, будто у меня на лбу рог вырос, кто-то взирал с нескрываемым осуждением.

Я ловила на себе эти взгляды и недоумевала. Что вообще такое творится? Что сейчас-то случилось?

— Элииина, — услышала я за спиной. Оглянулась.

Парень из параллельной группы, кажется, Рома, гадко улыбаясь, вслух произнёс:

— Сколько берёшь за час?

— В каком смысле? — не поняла я, но тотчас инстинктивно напряглась. И вдоль позвоночника пополз противный холодок.

Те, кто сидел с ним рядом, хохотнули.

— Ага, озвучь ценник по пунктам на все свои услуги. Может, для своих сделаешь скидочку?

Я решительно не понимала их вопросов, но чувствовала нутром, что они намекают на нечто похабное. Но почему вдруг? Что я им сделала?

Я расстроилась. И Кирилла не было. Я поискала его — не нашла. Зато стоило мне повернуться, как сразу натыкалась на чужие взгляды, глумливые и насмешливые.

Увидела чуть поодаль Диму Мещерякова. Он хоть и не глумился, но, едва взглянув на меня, тут же опустил глаза. Не случайно, а как будто ему неловко было смотреть на меня. Да что такое-то, чёрт возьми?

Потом в аудиторию вошёл Стрекалов, и смешки, возня, какие-то намёки прекратились, однако всё равно я кожей чувствовала, что за спиной меня разглядывают и обсуждают. Всю лекцию я сидела как на иголках, терзаемая двумя вопросами: где Кирилл и что происходит?

После лекции я нашла Мещерякова. Позвала на пару слов. Одногруппники Кирилла взглянули на меня, как на прокажённую, но хотя бы молча, без насмешек, ухмылок и пошлых вопросов. Взглянули и отвернулись. Будто меня и нет.

Мещеряков явно нехотя отделился от своих и подошёл ко мне. В глаза старался не смотреть. Ладно, с этим разберёмся чуть позже. А пока я спросила:

— Дима, а где Кирилл? Ты не знаешь?

— Не знаю, — пожал он плечами. — Я его со вчерашнего дня не видел.

— И я… и трубку он не берёт. Я уже не знаю, что и думать… Хоть бы выяснить, что с ним всё в порядке, а то я уже с ума схожу от неизвестности… второй день в таком подвешенном состоянии.

Мещеряков нахмурился, шумно вздохнул. Потом достал телефон и нажал вызов. На том конце не сразу, но ответили.

— Кир, ты где? … Ясно… Тут с тобой… хотят поговорить.

Меня неприятно царапнуло, что он назвал меня вот так, обезличено.

— Угу… ясно… ладно…

Что мне сказать сейчас Кириллу? Не упрекать же при Мещерякове за то, что ему он ответил, а мне — нет. А что тогда? Спросить, когда появится? Я приготовилась, набрала в лёгкие побольше воздуха от волнения… но Мещеряков вдруг сбросил вызов и убрал телефон в карман. Я посмотрела на него обескураженно.

— Кир сейчас… это… не может говорить, — Дима так явно прятал глаза, что я догадалась: не «не может», а «не хочет». — Потом он сам позвонит.

И это потрясло меня гораздо больше и больнее, чем все те непонятные насмешки. Кирилл отказался со мной говорить? Не захотел просто парой фраз переброситься? В глазах противно и едко защипало. Сморгнув подступающие слёзы, я отвернулась. Как это унизительно, как стыдно… Как будто по лицу ударили публично… За что он так со мной?

— Извини, — пробормотал Мещеряков. — Мне это… идти надо.

Он обошёл меня, но, сделав пару шагов, обернулся и тронул за локоть.

— Ты не волнуйся, нормально с ним всё.

«Зато со мной ненормально!» — мысленно воскликнула я.

Проглотив острый ком, я направилась к гардеробу. Не хватало ещё тут, при всех, разреветься.

Я уже оделась, когда ко мне подскочила Ирка. Вид у неё был странный — то ли испуганный, то ли виноватый.

— Эльчик, клянусь тебе, это не я! Я бы никогда так не сделала, честное слово!

— Ты о чём вообще? — не поняла я её причитаний.

— Ну как о чём? О том ви… Ты что, не видела в группе…?

— Не видела что? В какой группе?

— В нашей… в «Подслушано»… — произнесла она, и взгляд её сделался жалостливым.

— Что там опять?