Тот, кто любит

— Ты заехал спросить, как у меня дела, или захотел взбудоражить детей, собравшихся спать? — поддразнила она его.

— Но я за это заплатил сполна.

— Верно. Ребята любят тебя слушать.

Гейл улыбнулась, давая понять, что совсем не в обиде за то, что близнецы отдают предпочтение сказкам в его исполнении.

— Вообще-то я заехал сказать, что Келли хочет, чтобы мы с тобой были крестными ее дочери, — выдал он заготовленное впрок оправдание своего визита.

Двоюродная сестра позвонила в полицейский участок сегодня после обеда, как раз когда Стэн и Майлз в изнеможении вернулись туда после поисков. Она заявила, что обрывала телефон все утро. А на вопрос, почему не надиктовала секретарше все, что хотела сказать, фыркнув, ответила, мол, о таких вещах принято сообщать лично. И Стэн с ней согласился.

Удивление, радость и сомнение отразились на лице молодой женщины. Понятно, они помогли Келли справиться с родами, и та благодарна им. Но для Гейл Лапойнт стать крестной матерью новорожденной, означало вступить в круг многочисленного семейства Сайзмуров, оказаться в числе хоть и не близких, но все же родственников. И это с ее-то прошлым, известным всему Хартлпулу? И вполне возможно, кто-то из них будет возражать, пусть даже поначалу и не открыто, но все равно, пойдут пересуды… Не пожалеет ли Келли потом о своем предложении?

— А что об этом говорит Джастин? Ведь его мнение тоже должно учитываться.

— Джастин согласен, — ответил он.

— А что остальные думают по этому поводу?

Стэн придержал качели, коснувшись ногою земли. Рука его лежала на широкой деревянной спинке, на которую откинулась Гейл.

— Здесь решают только Келли и Джастин. Но уверен, все согласятся с их выбором.

Он помолчал, взглянул на нее. Странно, совсем недавно, помогая Келли при родах, она действовала спокойно и без сомнений, подсказывая той, что надо делать, как вести себя. Откуда теперь эта неуверенность, зачем она?

— Когда ты прекратишь относиться к себе, как к блудной дочери?

Не ожидавшая такого вопроса, Гейл хотела возразить, но не смогла. Понятно было, что Стэн прав.

— Твой отец принял тебя, это самое главное.

Да, все так и есть, как он говорит. Но Гейл никак не могла избавиться от ощущения, что ее возвращение в Хартлпул все еще остается темой для городских сплетен. И чувство вины за ошибку юности не покидало ее.

— Я была всего лишь на год младше, — с удивлением сказала она, думая о прошлом. — Но ты как будто знал, чем обернется для меня отъезд из Хартлпула. А я и не догадывалась, и даже слушать тебя не стала…

— Ты тогда не была еще взрослой, не то, что сейчас.

— Успокаиваешь… — Гейл вздохнула и положила голову ему на плечо. — У тебя это получается.

— Всматриваться в прошлое, конечно, надо. Но не стоит делать это в ущерб настоящему, — посоветовал он. — В самом деле, ты молода и красива, вернулась домой, обустроилась, закончила курсы, создала детский сад… Будь справедлива к себе, Гейл. Ты многое уже успела, ты — сильная.

Не убирая головы с его плеча, Гейл призналась:

— Иногда все же хочется, чтобы кто-то пришел и защитил меня.

— От чего защитил? — спросил Стэн, подумав, догадывается ли она о его любви, и как долго ему еще мучиться?

Гейл не имела привычки делиться с кем-либо своими переживаниями. Однако со Стэнли это получалось само собой. С ним было легко и надежно.

— От одиночества, которое заедает, — призналась молодая женщина.

— Оно ненадолго, — с уверенностью вдруг сказал он.

Гейл с сомнением усмехнулась.

— Откуда ты знаешь?

— Полиции еще и не такое известно.

И она, грустно улыбаясь, ласково провела по его щеке рукой.

— Ты — особенный мужчина, Стэн Сайзмур.

Он засмеялся.

— Мне еще никто не делал такого комплимента за последнее столетие.

— Рада, что оказалась первой.

Но, черт возьми, когда она сидит рядом, ласково смотрит, и они касаются друг друга, как ему хочется быть самым обыкновенным мужчиной, вот прямо сейчас. И он неожиданно для себя вдруг властно запрокинул ей голову, стал целовать в губы, легко преодолев возникшее было сопротивление. И почувствовал, что она ему отвечает. А, отстранившись на мгновение, давая возможность и ей, и себе перевести дыхание, встретил ее взгляд, затуманившийся от желания.

И прежде чем удивленный Стэн успел оценить случившееся, Гейл сама притянула его к себе и стала целовать, раскрыв языком его губы. Она прижалась к нему, чувствуя сумасшедший жар своего тела, так всегда бывало с ней, когда ее разбирало. И с чего это ей казалось, что их не влечет друг к друг? Еще немного, и невозможно будет сдержаться…

Вдруг мысль о том, что это же Стэнли, ее добрый приятель, пронзила ее насквозь. И что друг может о ней теперь подумать. Молодая женщина вдруг замерла в нерешительности, и, поняв наконец, что и он остановился, отстранилась, с удивлением уставившись на мужчину, которого только что страстно целовала. Самообладание, разлетевшееся было как карточный домик от порыва ветра, возвращалось к ней, а мысли обретали привычную ясность.