Тот, кто меня вернул

— Что с ней!? — кричит АД из дверей, и Женя испуганно хватается за мой свитер, по инерции загораживая меня своим телом.

— Андрюша, извини, я рассказала Лере про твою травму, и она расстроилась.

Шлепок бросаемой на пол куртки, тяжёлые шаги, таящий снег на полу — и АД отстраняет Женю и подхватывает меня на руки. Опускается на стул, усаживая меня к себе на колени.

— Я не могла не рассказать! — почти плачет Женя. — Она назвала тебя Кристиано Рональдо, ты выскочил на улицу, как обезумевший, и мне пришлось объяснить!

— Всё в порядке, Женя, — хрипло говорит АД мне в волосы. — Это не секрет. Рано или поздно, Лера бы всё равно узнала. Это пустяк. Факт далёкого прошлого.

Его свитер пахнет хвоей, морозом и одеколоном.

Я прощаюсь с ним. Навсегда.

Мы достигли точки невозврата. Вернее, всегда в ней и были, только я позволила себе об этом забыть. Надеялась, что судьба повернётся розовым боком, и мы вернёмся в самый первый кадр. Встреча в лифте. Я, здоровая, и АД, касающийся моей лодыжки.

Седов спас АДа, а потом, годы спустя, разрушил мою жизнь. АД — его должник, близкий человек. Эта запутанная цепь событий висит на моей шее удавкой.

— На улице мороз, — говорит АД, и я ощущаю холод его щеки у моего виска. — Оденься, Лера, и мы немного погуляем. Потом, если хочешь, все вместе поедем в торговый центр. Развлечём Гришу, купим чего-нибудь вкусного.

Если АД дошёл до того, что соблазняет меня тортом, то дела действительно плохи.

— Поезжайте, а я останусь дома, — сипло отвечаю я, пытаясь слезть с его колен. — Я в порядке.

— Она задыхалась от слёз, — ябедничает Женя за моей спиной.

АД проводит рукой по моему плечу, целует в щёку. Рядом раздаётся удивлённый женский вдох. Уверенные действия АДа показали Жене, что это не первый наш поцелуй, и она сосредоточилась, пытаясь вспомнить другие доказательства связи, которую мы скрывали.

— Ты замёрзла? — спрашивает АД.

— Нет.

Проверяет мою руку, потом проводит рукой по голени.

— Ты ледяная! В душ! — командует АД. Не снимая ботинки, ведёт меня наверх, оставляя за спиной изумлённую Женю. Поцелуй — это одно, а тащить меня в душ — вещь намного более интимная.

Я позволяю АДу раздеть меня, даже не закрыв дверь ванной. В мыслях я планирую побег. Остальное потеряло смысл, включая то, что о нас думает Женя. Включив душ, АД проверяет температуру воды и подталкивает меня в кабинку. В его руке шуршит защитная плёнка для гипса.

Он заботится обо мне, как о ребёнке, и от этого становится тошно. Хуже, чем было, если это вообще возможно.

Между нами должна быть страсть, безрассудная и неистовая, а не добрая, целомудренная забота.

Стою под душем, закрыв глаза.

— Отвези Женю в город, — булькаю. — Ей скучно, пусть развеется.

— Без тебя не поеду.

— У меня много дел.

— Каких?

— Надо посмотреть список программ по разным специальностям. Я обещала написать главному врачу, чтобы он походатайствовал о моём зачислении.

Совершенная ложь. Хорошо, что по лицу стекает вода, иначе АД заметит мой потерянный взгляд. Мне нужно остаться одной, чтобы прийти в себя и приготовиться к отъезду. Я не могу больше быть обузой, благотворительным проектом АДа.

— Вечером посмотреть не можешь? — спрашивает он.

— Не хватит времени.

— Тогда мы остаёмся дома.

Выдавливает гель для душа и проводит руками по моим плечам. Спускается ниже, рисует мыльные круги на теле.

— Вот мы и нашли твою грудь.

Пытается меня рассмешить, но ничего не выходит.

— Я бы хотела вымыться сама, — тихо говорю, выжимая волосы. — Не мог бы ты выйти.

Я несправедлива до жути. Наказываю его за прошлое, за сочувствие, за благородство, за Седова. За собственную фантазию. За влюблённость, корни которой уходят слишком глубоко в мою душу. За совершенную стопроцентную невозможность наших отношений.

Но я не могу иначе. Мне тошно.

Не смывая гель с рук, АД выходит из ванной и захлопывает за собой дверь. Пузыри стекают по металлической ручке и разбиваются о серый кафель. У АДа есть все основания обижаться. Откуда же ему знать, как тошно быть всего лишь благотворительным проектом? Седов помог ему не просто так, он заметил талантливого мужика и пристроил его к делу. Теперь АД навеки привязан к нему узами благодарности, да ещё и помогает с охраной. Всё не просто так.

А я? АД не собирается поддерживать со мной отношения, так что от моей благодарности пользы ему не будет. Он просто отдаёт долг судьбе.

Я сажусь на дно душевой кабинки и думаю. Обо всём сразу. Мыслей слишком много, и они не желают тесниться и мириться друг с другом. Одно хорошо — в тёплой воде шок отступает, и я успокаиваюсь.

Вывод один, всё тот же: я должна уехать, не предупреждая АДа. Иначе он начнёт спорить, выяснять причины, настаивать, а мне не по силам эта беседа. Я провоцирую АДа на близость, которой он не хочет, а сама при этом надеюсь на большее. Это настолько унизительно, что хочется выть в голос. Как раненое животное. Обвинить бы Седова и в этой трагедии, но не могу. Я сама себя обманула, ранила собственное сердце.

* * *