Тот, кто меня вернул

А то я не пробовала! А то я с инструментами не играла! Левую руку натренировала так, что и вправду, как левша. Правой могу помогать, сносно. Но всё равно ничего серьёзного сделать не смогу. Наверное, не смогу?

— Леонова! — почти крикнул хирург. — Предупреждаю, я — человек жёсткий, порой жестокий. Со мной легко не будет. Поняли?

Плавали, знаем. Мне вообще везёт на особо покладистых мужчин.

— Поняла.

— Если то, что я о вас слышал, — правда, будете и дальше оперировать со мной. Если захотите, конечно, я вас не принуждаю. Кстати, Леонова, навестите своего больного, он в двести седьмой палате. Будет уговаривать вас участвовать в операции. Если хотите, поломайтесь для приличия, вы же женщина, — усмехнулся, подмигивая.

«Я не женщина, я — хирург!» — эти старые слова больше не мои. Я настолько женщина, что не верится. Андрей запустил во мне мутацию невероятной силы. И вот — у меня появился второй шанс получить мою мечту, а я топчусь на месте. Не узнаю её, она как бы и не мечта вовсе. Любимое дело — да, призвание — да. Но без одержимости, которая раньше управляла моей жизнью.

Хирург внимательно следит за моими эмоциями и что-то пожёвывает. Только бы не бороду, а то мы не сработаемся.

— Можно спросить, зачем вам это? — спрашиваю, не сдержавшись. — Столько возни, аттестаций, документов, а потом ещё и следить за новым работником, причём дефектным. У вас ведь полный штат талантливых хирургов.

Он постоял, подумал, глянул по сторонам и начал расстёгивать рубашку. Убрал галстук в карман и, приспустив рубашку с плеч, обнажил уродливый шрам.

— Упал на горнолыжном курорте. Пришлось восстанавливать обе руки. Долго, муторно, страшно. Насмотрелись? Больше это обсуждать не собираюсь. Никогда, Леонова, понятно? Даже когда напьёмся. Жду вас после работы, вот мой номер телефона.

Кратко, чётко и никаких эмоций. Так и ушёл в расстёгнутой рубашке.

Сколько же нас таких, испещрённых шрамами, борющихся за своё счастье.

* * *

Пустые операционные пахнут одинаково — стерильностью. Владимир — так зовут хирурга — раскладывает инструменты на металлической поверхности стола. Где-то за кадром проплывают воспоминания, но я решительно их отгоняю.

Любовно поглаживаю инструменты, здороваюсь, а Владимир наблюдает за мной с едва заметной улыбкой.

— Покажите, что вы можете левой, а что — правой. Наложите пару швов на салфетку, поупражняйтесь с зажимами.

Следит за моими действиями, кивает. Потом выносит вердикт.

— Придётся поработать, но в связке с другим хирургом вы сможете делать очень многое. В пятницу и попробуем.

Владимир смотрит на меня слишком пристально, потому что чувствует мою неуверенность. Я и сама поражена настолько, что не знаю, что сказать. Ведь должна прыгать от радости, но словно что-то упирается во мне, не желая возвращения старой мечты. Дни и ночи в больнице, полное посвящение себя работе… вспоминаю свою прошлую жизнь и изумляюсь. Ведь я была по-настоящему счастлива, так откуда эти сомнения? Вот оно, моё прошлое счастье, лежит передо мной, предложенное щедрым, понимающим человеком. Бери — не хочу. Неужели я действительно не хочу?

— Леонова, я вам вот что скажу. Вы — хирург, хотите вы этого или нет. Не знаю и не хочу знать, что вас сдерживает, дело ваше. Однако поверьте: не сегодня и не завтра, может, и не в этом году, но ваши руки потянутся к работе. Поэтому задумайтесь о моём предложении. Параллельно занимайтесь, чем хотите, но поддерживайте в себе огонь, чтобы, когда он вдруг разгорится костром, вы не пожалели об упущенном шансе. До пятницы.

— До пятницы.

Владимир ушёл, а я осталась в операционной. Провела ладонью по белому кафелю стены, включила и снова выключила монитор, кивнула кособокому отражению в блестящем металле стола.

Потом улыбнулась и поехала домой.

Владимир прав, он во всём и полностью прав.

Но сейчас у меня есть дела поважнее.

Андрей сидел на диване, уткнувшись в компьютер.

— Ну что, будем делать? — спросила с порога.

— Что? — моргнул он, глядя поверх экрана.

— Как что? Детей. Всех сразу.

Как же это порой легко — сделать шаг, который перевернёт всю твою жизнь.

* * *

Есть вещи, которые я о себе не знала. Скажу больше: в годы одержимости работой я вообще ничего о себе не знала. Например, того, что захочу жить в пригороде в доме с резной печкой и настоящей баней. Или того, что на Новый год попрошу мужа подарить мне парник.

— Какой парник? — не сразу понял Андрей.

— Стеклянный. Для овощей.

Судя по тому, с каким недоумением он посмотрел на холодильник, муж никогда раньше не задумывался, откуда появляются овощи. Однако парник купил, причём сразу, а не на Новый год, и возился с ним в саду до самой слякоти. Превратил чуть ли не в стеклянный дворец. Мужик, сами понимаете, им только предложи что-то построить. Теперь вот гадаю, что буду делать с сооружением такого масштаба, в нём овощей можно вырастить аж на целую футбольную команду… Хотя…