Тот, кто не умеет прощать

— Когда мы начали встречаться с Костиком, я обо всем ему рассказывала, — нехотя заговорила Мещерская. — И о том, как мне жилось в доме у родителей, потом про отчима… Костик меня жалел. Ну и, конечно, я рассказала, как мне повезло с работой, платят хорошо, Андрей Анатольевич такой весь замечательный…

Лада грустно улыбнулась.

— И после этого Костик начал меня ревновать к Андрею Анатольевичу. Но я-то его убеждала, что между Павловым и мной ничего нет и быть не может. Что люблю я только его, Костика моего, и никто мне больше не нужен. И ведь так все и было. Сначала…

Лада налила себе сока и, утолив жажду, продолжала:

— А потом я переспала с Андреем Анатольевичем. Костик словно накаркал… Я давала себе слово, что этого больше не повторится, но это повторилось. Еще несколько раз. Конечно, от Костика я все скрывала, но он как будто начал что-то подозревать. А однажды…

— Он застал вас с Андреем Анатольевичем в постели? — недоверчиво спросила я. — Как такое могло произойти?

Лада покачала головой:

— Нет, конечно же, нет. Просто Костик стал за мной следить. Втайне от меня, естественно. Он приехал к коттеджу, где жили Павловы. И где я сама работала няней. Андрей Анатольевич собирался уезжать, подошел к машине, он тогда сам водил. А я вышла его проводить. И Андрей Анатольевич обнял меня и поцеловал. Потом он сел в машину и уехал, а я еще немного постояла, глядя ему вслед. Это как раз было в тот день, когда он должен был забрать Марину из аэропорта. После они попали в аварию…

— И что же произошло? — Мне не терпелось поскорее узнать, чем все это закончилось.

— Потом я повернулась, собралась уже вернуться в коттедж, посмотреть, не проснулась ли Настя. И тут я увидела его…

— Костика? — уточнила я.

Лада кивнула:

— Да. Он стоял прямо у калитки, ведущей в сад, и смотрел на меня с такой ненавистью, что мне стало не по себе. Я пошла к нему, хотела что-то сказать, но тут он закричал: «Не приближайся ко мне!» И стал сжимать и разжимать кулаки, так страшно! Потом крикнул, что я шлюха, развернулся и быстро пошел прочь.

Лада отвернулась и несколько раз глубоко вздохнула, словно собираясь с силами.

Я понимала, что женщине тяжело даются эти воспоминания, но мне было необходимо дослушать ее историю.

— Когда у нас с Андреем Анатольевичем в первый раз все произошло, я уже подозревала, что была беременна. От Костика, конечно же, от кого же еще. Больше у меня никого не было. — Лада продолжала свой рассказ каким-то бесцветным голосом. Она говорила о себе как о постороннем человеке, словно оценивая давние события со стороны. — Чтобы убедиться, я пошла к врачу, сделала УЗИ. Беременность подтвердилась, и я решила все рассказать своему жениху, ну, Костику, в смысле. Только я опоздала, жизнь распорядилась иначе. Костик увидел меня с Андреем и сделал собственные выводы, совершенно ошибочные.

«Не такие уж ошибочные», — подумала я.

Лада ведь действительно вовсю изменяла своему жениху, которого, по ее словам, безумно любила. Костик просто опередил Павлова в отцовстве.

— Ты меня осуждаешь? — внезапно спросила Лада, подняв голову и пристально глядя на меня.

Видимо, она обладала каким-то особым природным чутьем, позволявшим безошибочно считывать эмоции собеседника. А может, у меня просто на лице все написано…

— Это не входит в мои обязанности, — ляпнула я первое, что пришло в голову. — Что произошло между вами с Калачевым? Ты пыталась еще раз с ним встретиться?

Лада усмехнулась.

— Пыталась, на свою голову. Только напрасно все это… Прибежала к нему, чтобы рассказать о беременности, а он меня и на порог не пустил. Вышел на лестницу и сказал, что, если я сейчас же не уберусь, он меня с этой самой лестницы спустит. Чтобы я катилась к своему богатому папику и больше на глаза ему не показывалась.

— А о беременности ты ему сообщила? — спросила я.

Лада с ненавистью посмотрела на меня:

— А как же! Сообщила, конечно! Да только он, как только услышал, пришел в такую ярость, что я еле ноги унесла. Сначала, правда, издеваться начал, заявил, что я нагуляла ребенка от папика. Женить его на себе вздумала, да не тут-то было. Что, говорит, милая, просчиталась? Послал тебя богатенький буратино в далекое пешее путешествие? Так тебе и надо, шлюшке продажной. А потом у него словно крышу сорвало. Начал орать как ненормальный, что папик мне ребенка заделал и послал, а я теперь хочу своего ублюдка на него повесить, на Костика в смысле. И так орал, что даже соседка из-за двери высунулась. А сам он руки растопырил и на меня попер, и глаза такие бешеные… Ну, я от страха чуть ли не кубарем скатилась вниз по лестнице, не помню, как на улице оказалась. И только страх помню, и за себя, и за ребенка будущего. И больше ничего…

— А потом ты пошла к Павлову, чтобы попросить денег на аборт. — Я старалась, чтобы мой голос звучал без особой язвительности.

О каком страхе за будущего ребенка могла идти речь, если дама собиралась от него избавиться.

— Да я и сама сомневалась, — задумчиво ответила Мещерская. — Не знаю, решилась бы я, просто не знала, что мне делать… Сейчас-то даже вспоминать страшно.