Тот, кто придет за тобой

– Чалов вовсе не планировал убивать судью Дынник, зачем лишний риск? Он все точно рассчитывал. После убийства дяди ему уже это вообще не было нужно. Он и так дал следствию массу улик против брата и сестры Прохоровых, запутал их в этой паутине. И знаешь, даже если бы в этом деле их вину все же не доказали бы, это ему тоже ничем не грозило. Но, когда я сказала ему, что доктор Прохоров, как и его брат, бежал с перепугу, он... Чалов просто не смог устоять перед искушением. Захотелось потуже затянуть петлю... Он обставил бы там, в квартире судьи, все так, что уже ни у кого не оставалось бы никаких сомнений, что Денис Прохоров – убийца. Что бы они потом с сестрой Натальей ни твердили на следствии и суде о своей невиновности.

– А вы с этим опером судью спасли. Но она ведь... Катя, она такой же «оборотень» и предатель. И адвокат, и этот владелец похоронной конторы Платон Ковнацкий, и Полина – они все предатели и лжесвидетели. И... слушай, может, я сейчас выскажу крамольную мысль. – Анфиса поставила на землю синее пластиковое ведерко. – Он, Чалов, спрашивал тебя там – чего ты туда поперлась? Правда, а чего ты туда поперлась в квартиру?

– То есть как?

– Вы с опером могли ждать его у лифта, взять с поличным после того, как он все сделал бы там, прикончил эту гниду из суда. Вот ты спасла ей жизнь, но зачем она нам – нам всем – такая, эта судья Дынник? Катя... ответь мне, ты веришь, что ее накажут, привлекут к ответственности? Что ей тоже воздадут по справедливости после всех этих ваших долгих допросов и расследований?

– Я хочу в это верить, – ответила Катя.

Маленькая машинка с начищенным до блеска «рыльцем»-капотом пялилась на них с затаенным интересом, словно ее компьютерный мозг, запрограммированный на «выбор оптимального маршрута», старался понять, просчитать...

– Порой я ненавижу твою работу, – сказала Анфиса, – а порой сердце болит... Ладно, а какие новости про этого красавчика из похоронного бюро?

Гермеса обнаружили утром следующего дня, причем там, где вроде бы «все обыскали сверху донизу, с первого этажа до последнего» во время объявленных планов «Перехват» и «Сирена», – в ясногорской больнице. В палате Марианны Викторовны Ковнацкой, где он свернулся на полу, как бездомный пес, грезя под кайфом от новой, «перехваченной» тут же, в больнице, у «неустановленного следствием лица» (он так и не выдал своего больничного снабженца-благодетеля) дозы. Свой побег из ясногорского отдела он помнил смутно – жажда наркотиков погнала его в больницу, и это на тот момент было единственное, что он желал получить.

Из всех благ, соблазнов и чудес мира – единственное, что он желал получить.

С ним, конечно, разбирались в «рамках возбужденного уголовного дела», но держали дома «под подпиской». Глотов и Марианна Викторовна тоже вернулись в особняк на Юбилейной улице. У мадам Ковнацкой от всего пережитого немножко поехала крыша – она порой называла Гермеса «милым мальчиком», а иногда – уж совсем непонятно почему – звала его «Женя» и спрашивала «Где твой велосипед?» и «Скоро ли Платоша вернется из школы, не знаешь?». Глотов был очень заботлив и нежен с ней – выводил ее в сад на свежий воздух, сажал в шезлонг под яблоню, утром помогал ей умываться и даже не брезговал убираться в туалете, если она там что-то «грязнила» по состоянию душевного здоровья и забывала спустить за собой воду в унитазе. Иногда вечерами они собирались за большим столом – уже не так парадно накрытым – и выпивали. У Марианны Викторовны розовели щеки, Глотов предлагал «продать к чертям похоронное дело и купить в Сочи дом», а Гермес клялся им обоим, как заботливым родителям, завязать с «аптекой» и окончательно перейти на кокаин.

Если что-то кончается, и кончается относительно благополучно, то это еще не значит, что это и есть – самый счастливый конец.

– Доктора Прохорова и его сестру вы отпустили? – спросила Анфиса Катю, отступая на шаг от чудо-машинки и любуясь результатами трудов своих.

– Да, их отпустили. По этому делу они важные свидетели и встретятся с Чаловым в суде.

– Финита. – Анфиса собрала губки, тряпки и другие «причиндалы». – Сейчас к тебе: моем руки и едем кататься. И не смей возражать. Сегодня воскресенье, дороги свободны, ты вон как со всеми этими поездками напрактиковалась, поучишь меня парковаться и въезжать на горку.

– Да я-то как раз на горку въезжать не очень умею, я все больше с горы, – ответила Катя. – Без тормозов.

Глава 51 ТАМ...

И они въехали на пригорок...

И покатили «под горку». Их велосипеды скрипели и дребезжали, а тропинка «под горку» с холма буйно заросла травой.

Доктор Прохоров одолжил два велосипеда у своего коллеги-анестезиолога и его жены, обожавших велопоходы. Но Перчик держалась в седле велосипеда скверно.

В этот воскресный день она уже выпила... пива, но выпила много, чтобы, как она выражалась, «педалить эту механику».