Тот, кто приходит из зеркала

– Сыграй хотя бы одну песню, Раджун! – взмолилась я, когда солнце стояло уже высоко; мы прошли по холмам и через ущелья, и как только мы начинали верить, что вот-вот доберёмся до дерева, холма или ручья – как он вдруг оказывался слева или справа от нас. – Хотя бы мою утешительную песенку. Боюсь, моей уверенности надолго не хватит.

Раджун достал из кармана губную гармошку и заиграл, и мелодия зазвучала на Блуждающих Дорогах так печально, что впервые в жизни моя утешительная песенка меня не утешала.

– Можешь не играть, Раджун, – устало произнесла я. – Это всё бесполезно.

Но мой спутник так погрузился в свою игру, что меня не слышал; он наигрывал мою утешительную песенку, а затем все мелодии, которые знал, весёлые и грустные; и я вдруг увидела, что горы стали ближе.

– Раджун, смотри! – громко воскликнула я. – По-моему, они больше не перемещаются!

И правда, даже когда мы остановились и стали оглядываться, дрожа от нетерпения, всё осталось на своих местах: холмы и леса, кусты и деревья; и дороги больше не блуждали, и горы вдруг оказались совсем близко.

Раджун опустил губную гармошку.

– Давай подождём! – прошептал он. – Давай сделаем привал и посмотрим, что будет дальше.

Мы уселись на траву на обочине, и сколько бы ни смотрели на Прелестный Край, в нём ничего не менялось.

– Всё на месте, Раджун! – сказала я. – И дороги больше не блуждают. Теперь это просто Прелестный Край.

Но Раджун мне не верил, и поэтому мы просидели почти до темноты.

– Теперь-то веришь? – спросила я.

Раджун кивнул.

– Но я не понимаю, – пробормотал он.

Мы встали и побрели дальше, в направлении гор, которые по мере приближения становились всё более тёмными и зловещими; но страха мы пока не ощущали.

И только когда Раджун снова достал губную гармошку, я поняла, что произошло. Мелодия поднималась в воздух тихо и печально и уплывала дальше.

– Ты их освободил! – воскликнула я. – Ты освободил Блуждающие Дороги!

В самый разгар мелодии Раджун опустил губную гармошку и пристально посмотрел на меня.

– Ну как ты не понимаешь! – продолжала я. – У каждого предмета есть своя мелодия: у каждого источника и у каждого камня, у каждого растения, у животного и даже у каждого человека – ты же сам мне об этом рассказывал! И кто сыграет их мелодию – тот их освободит. Ты сыграл мелодию Блуждающих Дорог! Прелестный Край освобождён. Он больше не подвластен Деспоту!

Раджун остановился и посмотрел на Прелестный Край, в котором теперь всё находилось на своих местах.

– Как это прекрасно, Анна! – тихо промолвил он. – Подумать только, на что способна какая-то коротенькая мелодия!

Я рассмеялась.

– «Здесь мы и умрём»! – воскликнула я. – Так ты говорил? «Здесь мы будем жить, и здесь мы умрём»! – и я, толкнув Раджуна кулаком в бок, пританцовывая, помчалась вперёд, а он бежал за мной, пока не поймал, и встряхнул меня, и мы, смеясь, упали в мягкую траву.

– Я, во всяком случае, здесь умирать не собираюсь, – заявила я. – Ни здесь, ни где бы то ни было. Я хочу собирать здешние ягоды и наслаждаться этим краем – но умирать тут я не собираюсь.

– А разве кто-то собирался? – спросил Раджун. И я видела, что он радуется не меньше моего.

Но мы не смотрели вдаль – туда, где громоздились чёрные скалы, а наверху крошечной чёрной точкой виднелась крепость.

30 Горные корни

Мы остались в Прелестном Краю ещё на одну ночь. Мы ещё раз поспали под звёздами и не говорили о том, что нас ждёт.

На следующее утро мы наполнили корзину ягодами и кувшины водой, чтобы не пришлось испытывать голод и жажду; а перед нами, уже совсем близко, стояли Зловещие Горы. И это была страна Деспота, суровая и враждебная.

Горы стояли на своём месте; и как только меня начинал сковывать страх перед тем, что нас ждёт, я думала о том, что это мы – Раджун, его мелодия и я – освободили эти горы, и мне хотелось верить, что у нас всё будет получаться и дальше.

Солнце всё ещё освещало Прелестный Край; всё ещё пели птицы, и бабочки перелетали с одного цветка на другой; но однако то тут, то там на долину ложились тени от Зловещих Гор.

В полдень мы отдохнули возле ручья, и Раджун играл свои мелодии; а когда мы оглянулись назад, то увидели там озарённые солнцем холмы; но уже по ту сторону ручья начиналась страна Деспота.

– Мне страшно! – призналась я. – Мне уже сейчас страшно, Раджун. А что будет, когда мы туда придём?! – Перед нами громоздились Зловещие Горы, и более жуткий ландшафт вряд ли можно было себе представить. Напротив нас высились отвесные чёрные скалы, голые и напрочь лишённые жизни; а над ними по тёмному небу стремительно мчались чёрные облака, и когда они налетали друг на друга, их пронзали молнии. Грома мы пока не слышали. Мы ещё находились в Прелестном Краю.

Но едва перейдя через ручей, мы почувствовали, что приближаемся к Дикому. Над водой уже не порхали стрекозы, и птичий гомон стих. На фоне засохшей травы торчали чёрные скалы. От них исходил жуткий холод.

– Что это, Раджун? – ёжась от холода, спросила я и посмотрела на небо, на котором по-прежнему сияло солнце. Но вблизи скал царила настоящая зима.