+тот кто считает

Совсем не так представляла себе Сэнди провинциального священника. Освещенный уличным фонарем, перед ними стоял человек, олицетворявший суровую мужественность: тонкие плотно сомкнутые губы, большой острый нос с горбинкой, длинное узкое лицо с впалыми щеками и резко очерченными скулами, коротко стриженые волосы, седеющие на висках. Но главным в этом лице были глаза: очень внимательные, они почти гипнотизировали. «Вот что такое смотреть в душу», – промелькнуло в голове Сэнди. В этот момент обладатель завораживающего взгляда, узнав в подошедших к нему тех, кого он дожидался, шагнул навстречу, и его тонкие губы неожиданно расплылись в широкой обаятельной улыбке, а испытующая строгость взгляда сменилась лучистой теплотой.

– Добрый вечер! – он протянул руку. – Антуан. Прошу вас, – и он жестом показал вглубь знаменитого кафе.

Когда все разместилась за столом, первым заговорил священник:

– Я прошу извинить меня за столь позднее свидание. К тому же, у меня очень мало времени. Как я уже говорил вам, послезавтра я надолго улетаю в Тибет. А сегодня я был по делам в Арле, и рад этой возможности встретиться с вами в нейтральном месте. И познакомиться.

Его речь была абсолютно спокойной, в движениях отсутствовала какая-либо суетливость, а во всем поведении не было ни малейшей неловкости, возникающей обычно при первой встрече незнакомых людей. Он либо искусно владел собственными эмоциями, либо у него их попросту не было. Его лицо, казалось, было лишено мимики. Он казался бы угрюмым, если бы не улыбка, время от времени буквально озарявшая его лицо.

– Видите ли, – продолжал он. – Быть Писарро – несколько обременительно. Малограмотные журналисты, наивно-любознательные студенты, фанатичные поклонники истории и просто любопытные сумасшедшие без устали пытаются раскопать что-то новое, касающееся прошлого моей семьи. Здесь, в Арле, судьба фамилии Писарро особенно причудлива: потомки конкистадора произвели на свет одного из известнейших художников-импрессионистов. И я, в известном смысле, отдуваюсь за обоих… – он чуть грустно улыбнулся. – Я не сомневался, что вы сообразите, о каком кафе я говорю, назначая встречу – это простейший тест даже не на профессионализм, а на грамотность… Именно здесь некогда встречались Камиль Писсаро, Ван Гог и другие художники, которых тогда, после первых их выставок, еще называли отверженными… Впрочем, они сидели обычно вон там, чуть дальше, – Антуан указал на дальнюю стену кафе, где и сейчас была видна надпись «Тамбурин». Так когда-то называлось кафе. – Кто-то интересуется Камилем Писсаро, другим не дают покоя американские приключения Франсиско Писарро. Раньше я встречался и беседовал с этими людьми, но после нескольких статей, полностью искажающих мои слова, понял, что, если дорожу историей семьи, я не должен беседовать о ней с профанами.

Задумавшись, он сделал долгую паузу. Была ночь, на площади уже никого не было, и только официант неспешно протирал столики. Пахло осенней листвой и вдруг вспоминалось, что Ван Гог убеждал, что, рисуя ночь, не нужно брать черную краску. Потому что ночь была серебристой, фиолетовой, синей, но никак не черной.

– Так что, – продолжил он ровным голосом, – теперь я избегаю встреч со всеми, кто жаждет тайн. – Тут он ослепил гостей уже знакомой, но каждый раз совершенно неожиданной улыбкой.

– Надеюсь, вы понимаете теперь, почему я вначале столь жестко ответил на ваше предложение о встрече. Но звонок моего дальнего родственника, Чучо Гузмана, – Сэнди вздрогнула, услышав это имя, – заставил меня изменить решение. Впервые речь шла не о том, чтобы выведать что-то, а о том, чтобы что-то открыть мне. Чучо сказал, что в ваших руках – уникальное письмо Франсиско. Конечно, я очень хотел бы взглянуть на него. А перед этим – удостовериться в честности ваших намерений, познакомившись с вами… Собственно, для этого я и предложил вам встретиться здесь.

Было видно, что Антуан сказал все, что собирался сказать.

– Ну что ж, в таком случае, теперь наша очередь представиться, – проговорил Лео. – Полагаю, в какой-то степени вы с нами уже знакомы, так как видели наши фотографии. Но, чтобы у вас сложилась полная картина, я расскажу о том, чем именно занимается наша команда.

– Какие фотографии? – левая бровь Антуана выгнулась в изумлении, и Сэнди могла поклясться, что это изумление не наиграно.

– Фотографии, которые вам отправил Чучо, – вступила она. – Он, наверное, в течение получаса фотографировал нас, уверяя, что без фотографий вы наотрез отказались встречаться с нами.

– Это какая-то ошибка, – голос Антуана звучал ровно, но на лице читалось удивление. – Я, конечно, оберегаю себя от случайных гостей, но не настолько, чтобы требовать предварительных фото. Мне достаточно было просто встретиться с вами сегодня, чтобы понять, готов ли я разговаривать с вами о своей семье.

– Забавно... Но, возможно, мы действительно не поняли друг друга, – согласился Лео. Антуан еле заметно кивнул. – Так вот. Наша компания называется «Артификс»…