+ тот кто считает

Монарх принял его в Толедо. Писарро повезло: его приезд совпал с возвращением Кортеса, успехи которого воодушевляли всех. Благодаря бьющему через край восторгу и мечтам о будущих завоеваниях Писарро легко удалось завербовать жаждущих приключений молодых авантюристов. 26 июля 1529 года была подписана жалованная грамота, которая открывала путь к завоеванию новых земель. Писарро был объявлен губернатором и генерал-капитаном Перу, Альмагро — комендантом Тумбеса, Луке было поручено обращение индейцев в истинную веру, а в будущем обещан сан епископа.

Перед возвращением в Америку Франсиско выкроил несколько дней для поездки в родные края, оставленные им, казалось, целую вечность назад. Он ехал домой с гордо поднятой головой – ему было чем гордиться. Прежде всего, он отправился в дом отца, чтобы встретиться со сводными братьями – Эрнандо, Гонсало и Хуаном.

– Мы должны быть вместе. Мне нужны люди, на которых я смогу полностью положиться, которые не предадут. Жажда приключений и завоеваний новых земель у нас в крови. Как вы знаете, наш кузен преуспел на этом поприще. Чем нас больше, тем мы сильнее. Мы будем блюсти общие интересы, а семейные узы свяжут нас крепче любых других, – сказал им Франсиско.

Братья обнялись, поклявшись друг другу в верности до гроба.

Теперь он был не один – они уезжали вчетвером, и Франсиско, окрыленный, как юнец, побежал к дому отца своей возлюбленной – туда, где он провел столь недолгие, но счастливые месяцы своей жизни. Он ждал этой встречи с того самого времени, когда впервые покинул Испанию, но с еще большим нетерпением – с тех пор, как понял, что ему предстояла эта поездка на родину. Желание увидеть Хасинту, а еще больше – сына, было неодолимо. Он специально не стал никого ни о чем расспрашивать, чтобы пустые наговоры или сплетни не встали на его пути.

Франсиско приблизился к покосившемуся домику. Его сердце колотилось сильней обычного от любви и тоски. Во дворе полная женщина развешивала белье на веревках. Ее движения были медлительны и неуклюжи.

– Хасинта, это ты? – тихо шепнул мужчина.

Женщина обернулась, и Франсиско увидел незнакомое, круглое, бесцветное лицо крестьянки.

– А вы кто будете? Хасинта уехала к своей сестре, ухаживать – та уж неделю как слегла… горячка… – женщина нехотя отвешивала слова.

Франсиско испытывал двойственное чувство: облегчения оттого, что эта необъятная туша оказалась не его возлюбленной, и разочарования от несостоявшейся встречи. Но впереди его ждал еще один удар.

– А сын ее, Франсиско? Он-то здесь?