Тот, кто шепчет

— Откровенно говоря, — виновато признался доктор Фелл, — я не уверен, что она мне так уж нужна. Но человек с лупой производит потрясающее впечатление и сам проникается чудесным сознанием собственной значимости. — Он прочистил горло. Потом произнес уже другим тоном: — По-моему, кто-то сказал, что внутри этих ножен были пятна крови?

Профессор Риго чуть не подскочил.

— Внутри ножен действительно есть пятна крови! Я рассказал об этом прошлым вечером мисс Морелл и мистеру Хэммонду. Я повторил это вам сегодня утром. — В его голосе звучал вызов. — И что же?

— Да, — сказал доктор Фелл и медленно тряхнул своей львиной гривой, — остается еще один момент.

Он неловко извлек из внутреннего кармана жилета свернутую рукопись. Майлс без труда узнал ее. Это был отчет о деле Брука, написанный профессором Риго для архива «Клуба убийств», который Барбара Морелл похитила, а Майлс возвратил. Доктор Фелл держал листы в руке с таким видом, словно прикидывал, сколько они весят.

— Когда Риго сегодня принес мне эту рукопись, — сказал он, и в его голосе звучало настоящее благоговение, — я прочел ее взахлеб и не могу описать, насколько она очаровала меня. Боже мой! О Бахус! Эта история просто предназначена для нашего клуба! Но возникает очень существенный вопрос. — Он не сводил глаз с Майлса. — Кто такая Барбара Морелл и почему она сорвала обед «Клуба убийств»?

— А! — тихо произнес профессор Риго, быстро-быстро кивая головой и потирая руки. — Меня это тоже очень интересует! Кто такая Барбара Морелл?

— Черт возьми, не смотрите на меня так! Мне это неизвестно! — воскликнул Майлс.

Брови профессора Риго поползли вверх.

— Однако, как мне помнится, вы провожали ее домой.

— Только до станции метро.

— Следовательно, вы не обсуждали этот вопрос?

— Нет. Вот именно… нет.

Толстый коротышка профессор казался весьма обескураженным.

— Вчера вечером, — сказал профессор Риго доктору Феллу после того, как долго изучал лицо Майлса, — маленькая мисс Морелл несколько раз выглядела чрезвычайно расстроенной. Да! Нет никакого сомнения, что ее очень волнует все, связанное с Фей Ситон, и что она прекрасно знает Фей.

— Напротив, — сказал Майлс. — Мисс Ситон отрицает, что когда-либо встречалась с Барбарой Морелл или слышала о ней.

Эти слова прозвучали как удар гонга, призывающий к тишине. На лице профессора Риго отразилось чуть ли не злорадство.

— Она так сказала?

— Да.

— Когда?

— Сегодня вечером, в библиотеке… я задал ей несколько вопросов.

— Значит, вот оно что! — тихо сказал профессор Риго с новой вспышкой интереса. — Вы, в отличие от других ее жертв, — у Майлса было чувство, будто ему дали пощечину, — вы, в отличие от других ее жертв, по крайней мере обладаете мужеством! Вы заговорили с ней об этих событиях и задавали вопросы?

— Нет, дело обстояло не совсем так.

— Она информировала вас по собственной инициативе?

— Да, можно сказать, что так и было.

— Сэр, — сказал доктор Фелл, который, храня на лице весьма загадочное выражение, развалился в кресле, положив рукопись и шпагу-трость на колени. — Мне чрезвычайно помогло бы — черт возьми, как бы мне помогло! — если бы вы повторили все, что говорила вам эта леди. Если бы вы сделали это здесь, сейчас, причем (простите меня) постарались бы ничего не упустить и ничего не интерпретировать по-своему.

Майлс подумал, что уже, наверное, очень поздно. Стояла такая тишина, что был слышен бой часов в кухне. Должно быть, Марион крепко спала наверху, над библиотекой, а Фей Ситон — в своей комнате на нижнем этаже. Мертвенно-бледные лунные лучи набирали силу, затмевая тусклый свет лампы и рисуя на стене тени окон.

Майлс, у которого пересохло в горле, неторопливо, тщательно выбирая слова, передал им свой разговор с Фей Ситон. Доктор Фелл перебил его только один раз.

— Джим Морелл! — резко повторил доктор, заставив профессора Риго подскочить. — Закадычный друг Гарри Брука, которому Гарри писал каждую неделю. — Он повернул свою большую голову к Риго: — Вы знаете какого-нибудь Джеймса Морелла?

Риго, который присел на журнальный столик, приложив ладонь к уху, энергично замотал головой.

— Насколько я могу припомнить, дорогой доктор, это имя мне совершенно незнакомо.

— Гарри Брук никогда не упоминал его при вас?

— Никогда.

— И оно ни разу не упоминается, — доктор Фелл слегка постучал по рукописи, — в вашем замечательном отчете, в котором вы все так ясно изложили. Оно не фигурирует ни в показаниях, данных под присягой, ни в каких-либо других. Между тем Гарри Брук писал этому человеку письмо в тот самый день… — Доктор Фелл ненадолго замолчал. Объяснялось ли выражение, на мгновение появившееся на его лице, лишь игрою лунного света? — Не важно! — сказал наконец он. — Продолжайте!

Однако Майлс вновь увидел то же самое выражение у него на лице незадолго до окончания своего рассказа. Доктор Фелл выглядел ошеломленным, встревоженным: казалось, истина уже забрезжила перед ним, при этом повергнув в настоящий ужас. Это выбило Майлса из колеи. Он машинально продолжал свой рассказ, в то время как в мозгу у него рождались самые жуткие мысли.