Тот, кто скрывается во мне

Я обалдел от такой наглости. Он отказывается от ста долларов, за которые рабочий месяц на заводе горбатится!

— Слушай, — произнес я, — ты меня лучше не зли. Мне отступать некуда. Коль я заварил кашу с твоей диссертацией, то расхлебывать ее будем вдвоем. Даю двести баксов — и ты немедленно приступаешь к работе!

Но негодяй Чемоданов опять отрицательно покачал головой. Я не мог поверить, чтобы этот немытый и небритый клоп проявлял столь необычное упрямство.

— Сколько же ты хочешь?! — рявкнул я.

Чемоданов не без удовольствия снова развернул листок, долго смотрел в него, морщил лоб, шевелил губами, будто считал количество символов и букв, и наконец выдал:

— Пятьсот долларов!

Я даже взвыл от желания схватить его за грудки и вышвырнуть в окно. Но не сделал этого, а лишь с шумным сопением полез в карман за бумажником. Я швырнул баксы на пол, развернулся и вышел. Из прихожей крикнул:

— Послезавтра к вечеру чтобы все было готово!

С силой захлопнув за собой дверь, я вышел на лестницу и сплюнул на пол. Не успел я спуститься на один пролет вниз, как услышал голос Чемоданова:

— А кто за замок платить будет?

Я не успел открыть рот, чтобы выразительно ответить, кто будет платить за замок, как в кармане подал голос мобильник.

— Да! — гаркнул я, и эхо покатилось по всем этажам.

— Мы не договорили, — услышал я тихий голос «друга».

— Слушай! — заорал я, едва не засунув трубку себе в рот. — Когда ты подохнешь, я отведу на твоей могиле естественные надобности!

— Зачем же так грубо? — отозвался сверху Чемоданов, принявший мою угрозу в свой адрес. — Я же хочу как лучше…

Я отключил телефон и закрыл рот. В таком онемевшем состоянии я спустился вниз, к машине, рядом с которой усердно чесалась вшивая собачонка.

Глава 8 Капкан для «друга»

В этот же день я забрал у Календулова машинописный текст диссертации и привез ее домой. Эта стопка листов с помятыми краями, покрытая неровными строчками, оставленными дешевой пишущей машинкой, была главной уликой. По шрифту можно было определить, на какой машинке печаталась диссертация. Если эта машинка до сих пор хранилась у Чемоданова, то припереть меня к стене было проще пареной репы.

Ввиду исключительности случая я позвонил Насте и пригласил ее к себе.

— Я решил сжечь диссертацию, — сказал я ей и подробно разъяснил, что меня подтолкнуло к такому решению.

— Правильно, — согласилась Настя, прохаживаясь по комнате и рассматривая декоративные тарелки, развешанные на стенах. — Пусть потом этот твой «друг» докажет, что диссертация принадлежит Чемоданову. Но сначала ты должен позаботиться о доказательствах, что она принадлежит тебе.

— А что я должен сделать? — пожал я плечами.

— Эх ты! А еще кандидатом наук хочешь стать! — пристыдила меня Настя и постучала меня кулаком по лбу. — Включай компьютер, садись за клавиатуру!

Я безропотно подчинился. Настя хоть и грешила неуемной жаждой командовать мною, но у нее была светлая головушка, и ко многим ее советам стоило прислушаться.

Подойдя к столу, она склонилась над диссертацией и вытащила из стопки первый попавшийся лист.

— Открывай новый файл и переписывай весь лист от и до!

— И формулы?

— Естественно, и формулы!

Я стал корпеть над клавиатурой. Когда я закончил вводить страницу, Настя спросила:

— В прошлом году… скажем, четырнадцатого июля, ты был в Москве?

— Конечно. Я в отпуск только в конце августа ушел.

— А в командировке в этот день случайно не был?

— Нет, не был, — уверенно ответил я.

— Прекрасно! Тогда переустанови системную дату компьютера на четырнадцатое июля прошлого года. Тогда и файл сохранится под этой датой.

— Но зачем это?

— А затем, — вздохнув, сказала Настя, — чтобы доказать, что над этой диссертацией ты работал еще в прошлом году!

— Умница ты моя! — признал я и поцеловал Насте руку.

Едва я успел сохранить файл, как ненавистным писком дал о себе знать мобильник. Я схватил его и посмотрел на дисплей. Номер абонента недоступен!

— Это он! — почему-то шепотом произнес я.

— Дай мне! — Настя выхватила трубку из моей руки и нажала кнопку соединения.

Несколько мгновений она молчала, потом взглянула на меня и кивнула.

— А у нас определитель номера! — звонко крикнула она. — И мы вас засекли! Теперь узнаем ваш домашний адрес и привлечем к уголовной ответственности за…

Она резко замолчала, с сожалением посмотрела на трубку и отдала ее.

— Отключился, — сказала она. — Жаль. Я бы ему и про совесть сказала, и про нравственность.

Некоторое время мы молчали, думая об одном и том же.

— Ничего, — сказала Настя, успокаивая себя. — Мы теперь знаем, что у нас есть недоброжелатель. Это лучше, чем если бы мы вообще не знали о его существовании.

— А твой папа не мог… кому-нибудь… — произнес я, с трудом подыскивая мягкие слова, чтобы не обидеть Настю.