Тот, кто следовал за мистером Рипли

— Она не такая, как другие девушки, — продолжал Фрэнк. — Даже не знаю, как это объяснить на словах. Она не дурочка, и она очень уверена в себе. Иногда это меня даже пугает, потому что мне-то, пожалуй, как раз такой уверенности недостает. Может, когда-нибудь вы с ней познакомитесь. Я бы очень этого хотел.

— И я тоже, — отозвался Том. — Ешь, пока не остыло.

Том понимал, что, скорее всего, никогда не увидит эту его Терезу, но мальчику так этого хотелось…

А что еще, кроме надежды, пусть самой несбыточной, требуется человеку, чтобы идти по жизни?

Человеческое эго, его мораль, его душевные силы — все то, что принято туманно называть «будущим», — разве все это не зависит в конечном счете от кого-то другого? Очень немногие могут добиться всего в одиночку. Том подумал о себе. Он на минуту попытался представить свою жизнь в Бель-Омбр без Элоизы: никого, кроме мадам Аннет, никого, с кем можно поболтать, никого, кто будет включать музыку, неожиданно перескакивая с клавесинного концерта на рок. Несмотря на то что Том тщательно скрывал от Элоизы большую и, в случае если ее обнаружат, чреватую серьезными неприятностями часть своей деятельности, жена стала неотъемлемой частицей его самого. Они не часто занимались любовью, далеко не каждый раз, когда Том проводил с ней ночь, но когда это бывало, то Элоиза умела быть и нежной, и страстной. То, что это случалось довольно редко, видимо, ее нисколько не раздражало. Для женщины ее возраста — ей было всего двадцать семь (или уже двадцать восемь?) — это было довольно необычно, но его самого вполне устраивало. Том не смог бы терпеть возле себя женщину, сексуальные аппетиты которой требовалось удовлетворять несколько раз в неделю, такое, скорее всего, отбило бы у него всякую охоту заниматься любовью, причем, возможно, навсегда…

Том набрался храбрости и, стараясь, чтобы его вопрос не прозвучал слишком оскорбительно, проговорил:

— Скажи-ка, дружок, между тобой и Терезой что-то было?

Фрэнк поднял на него глаза и быстро улыбнулся какой-то дрожащей улыбкой:

— Один раз. И это было прекрасно. Может, даже чересчур прекрасно.

Том тактично молчал.

— Вы единственный, кому я об этом могу рассказать, — еле слышно продолжал Фрэнк. — У меня, можно сказать, ничего не получилось. Наверное, потому, что я очень ее хотел. Она — тоже, но по-настоящему у нас ничего не вышло. Это было у нее дома, в Нью-Йорке. Все ушли, мы заперлись, и… и она смеялась. — Фрэнк произнес это без тени обиды, словно сообщал о чем-то естественном.

— Над тобой? — спросил Том нарочито безразличным тоном и стал закуривать.

— Надо мной? Может быть. Я не знаю. Я готов был сквозь землю провалиться, так мне было стыдно. Я не смог кончить — представляете?

Том вполне мог себе представить эту ситуацию.

— Может, она смеялась не над тобой, а вместе с тобой?

— Я действительно попытался обратить все в шутку. Вы только никому об этом не рассказывайте, ладно?

— Что ты! Да и кому?

— В школе все парни хвастают своими победами. Уверен, что большинство просто врет. Взять хотя бы Пита. Он на год старше, и мы с ним друзья, но я знаю, что насчет девушек он точно привирает. Наверное, все легко получается, если ты не больно-то влюблен. Думай только о своем удовольствии — и вперед! Но я-то был влюблен долго — целых семь месяцев, с того дня, как ее увидел.

Том уже подумывал, не спросить ли Фрэнка насчет того, спит ли Тереза с кем-нибудь другим, но тут шум и гам зала перекрыл мощный вступительный аккорд, разнесшийся из микрофона, установленного в противоположном конце зала. Том однажды уже наблюдал это шоу. Стену осветили прожектора, и под громыхающую увертюру к «Вольному стрелку»[12], исполняемую за сценой на старом граммофоне, от стены отделилась и выдвинулась вперед диорама с силуэтами жутковатых сельских домиков, с совой на верхушке дерева и луной на небе. Там сверкнула молния, и «настоящий» дождь в виде капель воды косо полоснул откуда-то справа. Прогромыхало что-то отдаленно напоминавшее гром. Эффект, видимо, достигался благодаря тому, что некто за сценой бил по куску железа. Чтобы лучше видеть, некоторые стали вставать из-за столиков.

— Полное идиотство! — Фрэнк вдруг развеселился. — Пошли поглядим!

— Сходи один, — ответил Том. Он остался на месте, издали лучше было видно, не следит ли кто-нибудь за Фрэнком.

В синем блейзере Тома и в коричневых брюках, которые стали ему немного коротки (видимо, со дня побега он уже успел чуть-чуть вырасти), Фрэнк, уперев руки в бока, рассматривал оживший ночной пейзаж, не вызывая ни с чьей стороны ни малейшего интереса.

Удар цимбал — и огни погасли, «дождь» перестал брызгать, и люди вернулись на прежние места.

— Это было здорово, — оживленно сказал Фрэнк. — Знаете, как они устроили дождь? Пустили воду по небольшому желобу вдоль стены. Принести вам еще пива?

Было уже около часа ночи. Они сели в такси, и Том попросил шофера отвезти их в бар под названием «Счастливая рука». Он не знал точно, на какой улице находится это заведение, а лишь слышал о нем — то ли от Ривза, то ли от кого-то другого.