Тот, кто убил лань

Глядя на нас прекрасными бирюзовыми глазами, она сказала:

— Я уверена, что у каждого из нас есть на совести не одно невыполненное обещание, хотя вы и могли его свободно выполнить... Я имела счастье знать человека, выполнившего свое обещание при совершенно невероятных обстоятельствах, и поэтому не забуду его никогда в жизни...

Мы попросили ее рассказать об этом человеке, а один из нас даже спросил: "Это ваша первая любовь?" Она тихо ответила:

— О, нет! Я этого человека видела всего лишь два раза в жизни. Любовь — это не то слово, уважение — тоже не то. Скорее всего — преклонение перед величайшим благородством души... — Она снова села и продолжала говорить, не отрывая взгляда от потемневшего неба за вагонным окном.

— В прошлом году мы с мужем поехали в Сухуми. Помимо пленительной природы Абхазии, нам очень хотелось познакомиться с абхазским народом, которого я еще совсем не знала и о котором слышала так много лестного....

У входа в гостиницу "Абхазия", где мы остановились, к нам подошел приятель мужа и представил своего друга — невысокого и стройного молодого абхаза. Он хорошо говорил по-русски и оказался приятным, остроумным собеседником.

Перед нами на щите висела афиша. Она извещала о заключительном спектакле гастролировавшего здесь Тбилисского театра оперы и балета — опере "Даиси".

Заговорили о театре, об этой опере. Мне ее очень расхваливали еще в Москве. Но, как нам сказали в гостинице, билеты на этот спектакль были проданы задолго до нашего приезда.

— А жаль, мне так хотелось послушать "Даиси", — я не могла удержаться от сожаления.

— Я помогу вам, — сказал юноша.

— Обещаете? — спросила я.

— Да, — ответил он серьезно. — Обещаю достать вам билеты или пропуск и принести сюда, в гостиницу, за час до начала спектакля. Раньше не смогу. Я должен немедленно выехать к себе в деревню — там неотложное дело...

Мы поблагодарили его и поднялись к себе в номер.

Прошло два дня. Вечером должен был состояться спектакль. Мы с мужем были уже одеты и ждали нашего нового знакомого.

Я волновалась — он уже опаздывал на полчаса... Наконец я увидела его, торопливо подходившего к нашей гостинице. Вскоре он постучал в дверь и вошел. Попросив извинения за опоздание, он пригласил нас пойти с ним. В вестибюле театра он протянул нам пропуска.

— А разве вы не пойдете с нами? — спросил муж.

— Извините, но я не могу пойти, — сказал он с грустью.

— Почему же? — поинтересовалась я. — У меня сегодня умерла мать, — ответил он упавшим голосом.

Мы до того растерялись, что даже не смогли сразу выразить ему свое сочувствие. У меня невольно вырвалось:

— Зачем же вы сейчас пришли сюда?

— Я обещал вам, — сказал он, а затем, еще раз извинившись, попрощался с нами и вышел из театра.

Я была потрясена этим чувством долга у человека, которого постигло огромное горе. Он ушел, и мы долго смотрели ему вслед. Мне уже не хотелось идти в театр... Я думала о силе воли этого человека. Подумать только, суметь при таких обстоятельствах найти в себе силы выполнить пустяковое, в сущности, обещание, несмотря на то что вдруг навалилась такая страшная беда, такое непоправимое горе — смерть матери!

— Какая необычайная сила воли! — заключила она и отвела взгляд от окна.

— А ведь он сам, этот юноша, не нашел ничего необычайного в своем поступке, — заговорил молчавший до сих пор и сидевший в углу пассажир из соседнего купе. — Он просто не мог поступить иначе. И эту силу воли дал ему аламыс, нравственный кодекс абхазского народа. Я — русский, но более тридцати лет живу среди абхазов в горном селе Лата. Я полюбил абхазский народ за благородство его души, за его аламыс.

— Ну, а потом вы не встречали его? — спросил я.

— Через несколько дней мы уехали из Сухуми, и больше я его не видела. Но этого юношу, его поступок не забуду никогда!

Женщина замолчала. Мне показалось, что у нее увлажнились глаза... Мы молчали. Поезд подходил к станции, зеленые и красные огоньки замелькали в окне.

Какие бывают зятья.

Перевод автора

Эту историю мне пришлось слышать из уст народного сказителя Тейба Шармата.

Было это в первые годы Советской власти. В горном селе Окуми всеми уважаемый старец мегрелец Бурдгу Кардава выдал свою единственную дочь замуж за абхаза — молодого Джгуаната из села Джирхва. Очень по сердцу пришелся зять своему тестю. Бурдгу так полюбил зятя, что уговорил его остаться жить при нем со своей молодой женой и всюду ходил и ездил с ним вместе. Джгуанат относился к тестю с положенным почтением и охотно сопровождал его.

Однажды в Гали состоялся крестьянский сход, на котором решались важные и спорные вопросы. И, конечно, прибыл Бурдгу в сопровождении зятя.

Когда спор сильно разгорелся, все ждали, что скажет всегда так умно рассуждавший старый Бурдгу Кардава,

В те времена дороги были плохие — как в горах, так и в долинах. Люди передвигались главным образом пешком. Поэтому почти все, а особенно старики, ходили держа в руке алабашу — посох с острым железным наконечником. С такой алабашей никогда не расставался и Бурдгу.