Тот, кто умрет последним

– А почему бы нам не позволить мистеру Свайтеку закончить допрос свидетеля и не посмотреть, не можем ли мы разрешить вопрос во всей его полноте здесь и сейчас? – спросил судья.

– Потому что возникла определенная «нахлестка» между делом об убийстве Салли Феннинг, которое веду я, и делом об убийстве ее дочери, которое вел мистер Радски. Я согласна с тем, что мистер Свайтек имеет право на изучение тех материалов, которые мистер Радски показывал репортеру. Однако намерение вынудить нас предоставить все следственные материалы не соответствует установленному равенству между правами общественности на получение информации и необходимостью сохранения в тайне следственных мероприятий по уголовному делу.

Судья посмотрел на Джека:

– Вас устраивает такое решение?

– Мне очень хотелось бы, чтобы мистер Радски все-таки ответил на мой вопрос.

– Мистер Свайтек, я спросил, устраивает ли вас такое решение.

Джеку хотелось еще надавить, но судья, казалось, склонялся к тому, чтобы поддержать его, и Свайтеку не было смысла терять уже появившуюся возможность, проявляя слишком большое упорство.

– Пока да. Но если я не получу все, что мне нужно, то вернусь в суд, – ответил Джек.

– Очень хорошо, – сказал судья. – Прокурору дается два дня на то, чтобы он предоставил следственные материалы мистеру Свайтеку. И я предупреждаю вас: никаких увиливаний. Мне будет неприятно, если это дело вновь вернется ко мне.

Стук молотка возвестил окончание слушания. Радски сошел с возвышения, откуда давал показания. Он избегал смотреть на Джека. Когда Джек собирал материалы в свой портфель, Патриция Комптон подошла и поздравила его.

– Спасибо.

– Жалко, что так никто и не был привлечен к уголовному преследованию по поводу убийства дочери Салли.

– Полностью с вами согласен.

– Я не намерена столкнуться с такой же проблемой в случае с убийством самой Салли Феннинг. Надеюсь, вы передадите это своему клиенту?

– Разумеется, – ответил Джек не долго думая. – Сразу же, как только я увижу ваши бумаги. Позвоните мне, когда они будут готовы. – Джек повернулся и пошел к выходу.

24

В два часа ночи Дейрдре Мидоуз подъехала к месту преступления. У бакалейной лавки почти целую неделю стоял фургон белого цвета. Двери были закрыты на замок, но охранник из службы безопасности почувствовал гнилостный запах, чем-то напоминающий запах мяса и тухлых яиц. Дейрдре услышала разговор по полицейскому радио. Ее автомобильный приемник всегда был настроен на эту волну, так, на всякий случай. Вдруг проскочит что-нибудь интересное. И она прибыла через несколько минут после того, как полицейские оцепили район. Один из присутствовавших там офицеров неофициально подтвердил, что внутри автомобиля находится труп, отчего сердце Дейрдре забилось сильнее. Тяжкие преступления создавали в Майами тот ритм, под который танцевали репортеры, занимающиеся уголовными делами, а преднамеренное убийство могло заставить Дейрдре «байлар ла бамба»[10].

– Мужчины или женщины? – спросила Дейрдре. Она стояла у желтой полицейской ленты и разговаривала с полицейским в униформе.

– Пока не знаю, – ответил тот.

Ее вопросы сыпались, как пулеметная очередь: Дейрдре собирала факты, продумывала про себя текст будущего репортажа по мере того, как оценивала полученную информацию. Это была ее повседневная работа, за которую она получала совсем небольшой гонорар и еще более скромное общественное признание. Дейрдре надеялась, что скоро все изменится, если ей хоть немножко повезет с Салли Феннинг.

Зазвонил ее сотовый телефон. Она сунула блокнот в сумочку и поднесла аппарат к уху.

– Привет, Дейрдре! – услышала она мужской голос.

Это прозвучало как-то совершенно неуместно, но Дейрдре сразу же узнала измененный голос. Это был тот же самый неестественный голос, что и в их последнем разговоре.

– Чем это вы занимаетесь в такой ранний час? Не спится? – спросила она.

– Это не ваше дело.

Дейрдре открыла сумочку, вынула диктофон и приставила его к аппарату.

– Уберите магнитофон, – потребовал он сразу же после того, как она нажала на кнопку «ЗАПИСЬ».

Дейрдре похолодела, не понимая, каким образом он это узнал.

– Я вас вижу, – пояснил он.

Она огляделась. На стоянку приехали два фургона СМИ; их готовили к видеосъемкам. По другую сторону от места преступления стояли полицейские машины и фургон судебно-медицинского эксперта. В остальном обширная стоянка, представлявшая собой ровный, покрытый асфальтом акр, освещенный желтоватым светом фонарей охраны, была пуста.

– Где вы? – спросила она.

– Я повсюду, куда бы вы ни пошли, – засмеялся он, и его смех, трансформированный устройством для изменения голоса, напомнил ей атмосферные помехи.

– Что вам нужно? – Дейрдре с трудом делала глотательные движения и пыталась сохранить самообладание.

– Прежде всего я хочу поздравить вас.

– С чем?

– С тем, что вы промолчали на судебном слушании. Вы ничего не сказали о нападении собак около склада. Вы вели себя очень разумно, так же разумно вы поступили, не обратившись в полицию.

– Откуда вы знаете, что я не обращалась в полицию?

– Потому что ты честолюбивая сука.