Тот, кто виновен

– Можете повторять это сколько угодно. Я не знаю, что вы с Виго раньше курили, но из меня такой же педофил, как из вас следующий кандидат на получение Нобелевской премии мира.

Эдвардс продолжал то, что, похоже, умел лучше всего: упрямо мотал головой и пытался загипнотизировать меня взглядом.

– Иешуа не ошибается.

– Это вы уже говорили. Знаете, что это признак сумасшествия – когда вы повторяете одно и то же в надежде получить другой результат?

– Моя программа не ошибается, – настаивал он. – Это люди совершают ошибки. Такие глупцы, как мы, которые решили, что сможем просто повесить на вас преступление и это сойдет нам с рук. Но Иешуа? Нет.

– Ну, не хочу подрывать вашу веру, но в моем случае компьютер, к сожалению, просчитался.

– Чушь. Он был абсолютно прав. Вы ведь в итоге похитили свою дочь или нет?

Я раздраженно моргнул.

– Имеете в виду мое бегство от Службы опеки, которую вы обработали и настроили против нас?

– Именно. Иешуа точно проанализировал ваш личностный профиль. Распознал синдром добряка в связке с неконтролируемой горячей головой.

– Да любой отец поступил бы так же, – возразил я. Услышав себя со стороны, решил уточнить, но фраза «Любой отец помешал бы забрать ребенка из семьи и передать наркоманам» прозвучала как-то жалко и неубедительно.

– Глупость, и вы это знаете, – парировал Эдвардс. Если бы не кандалы, он бы вскочил с места. – Любой нормальный отец сообщил бы в полицию и дожидался бы дома адвоката. Вы же бросились в бега. И похитили Йолу. Как и предсказал Иешуа.

Я покрутил пальцем у виска.

– Хорошо, возможно, иногда я действую немного импульсивно. Но это не значит, что я причиню зло дочери.

К моему удивлению, он улыбался, почти ласково. Как отец, который хочет обнять сына, потому что тот сморозил глупость, но глупость милую.

– Возможно, что вы это забыли? – спросил он.

Внутри у меня раскрылся и снова сжался невидимый кулак.

– Верите вы или нет, но Иешуа настолько хорош, что знает большинство людей лучше, чем они сами себя.

Я кивнул. Эти слова я уже слышал. От мужчины, который был сейчас мертв. Теодор Брауншвайг. Антрополог и программист Иешуа. Сгорел, как и Виго. Пожертвован ради высшей цели.

– Пожалуйста, давайте вернемся к моему брату.

Эдвардс часто заморгал.

– Да, вернемся к Космо. Анализ его доступных публичных профилей однозначно говорит о скором рецидиве.

– Он проходит терапию, – вяло возразил я. На самом деле недавно он исчез. Вылез из окна и сбежал из больницы Вирхов, прежде чем его успели перевезти в закрытую клинику в Бранденбурге.

– Я сомневаюсь в действенности терапии, – сказал Эдвардс. – Иешуа просчитал, что Космо прервет лечение, чтобы снова совершить насилие над ребенком. Признаки однозначны, говорят сами за себя. Как и в вашем случае.

– Признаки? – Я искусственно рассмеялся. – Какие еще признаки?

Одно мгновение Эдвардс словно смотрел сквозь меня.

– Вы интересуетесь юриспруденцией? – спросил он.

Я пожал плечами.

– Не больше, чем необходимо для написания моих книг.

– Вы любите сидеть в эротических чатах!

– Это ложь! – запротестовал я.

– Конечно, вы это отрицаете и возможно, даже верите в собственную ложь. Вы же просто больной!

– Больной?

Я смотрел поверх головы Эдвардса в окна небоскреба. Снегопад усилился. Здесь наверху возникало ощущение, что стоишь в пелене из облаков, которая опускается на огни большого города.

– Вы мочились в постель? – на полном серьезе спросил Эдвардс.

– А кто нет?

– Животных мучали?

Я закрыл глаза. В голове у меня блуждало, отзываясь эхом, слово «забыл». Я видел отца, который заставлял Космо убить кошку и таким образом проучить его: потому что нельзя было просто так брать деньги из банки из-под варенья.

– Поджигали? – Эдвардс продолжал инквизицию.

Я почувствовал слабость в коленях. Они задрожали. Застучали под столом друг о друга.

Поджигал?

Этот вопрос вызвал еще одно воспоминание. У меня в руке спичка. Передо мной связанный Космо. Отец, который кричит мне: «Ну же, давай!»

На шее Эдвардса от возбуждения проступили красные пятна, зато прошло судорожное моргание.

– Иешуа знает вас лучше, чем вы себя. У него есть доступ в вашу квартиру, в ваш рабочий кабинет, к вашему мозгу.

– Нет, – рявкнул я и ударил ладонями по металлическому столу. Эдвардса, похоже, развлекал мой приступ ярости.

– А зачем вы так активно искали в Интернете подержанный автомобиль с вместительным багажником? Собирались перевозить в нем свою жертву?

– НЕ-Е-Е-ЕТ! – снова закричал я и встал.

И в этот момент – пока еще не завершил ни движения, ни крика – меня вдруг осенило.

Что именно стало спусковым механизмом, было не так понятно, как связанное с этим озарение. Сегодня я думаю, это слово «багажник» – именно оно вызвало вспышку в сознании, яркую, как факел, которым Эдвардс и Виго хотели меня спалить. И заставило вспомнить, кто, кроме Иешуа, мог иметь доступ к моим мыслям.

Проклятье, нет!