Тот, кто виновен

Окрик телохранителя из прихожей прервал ее подозрительно поверхностное объяснение.

— Что случилось, господин Шодров? — Мелани поднялась с дивана и прошла мимо меня в прихожую.

— Вам стоит на это взглянуть.

Глава 12

С нехорошим чувством я последовал за Мелани, про себя злясь, что социальные работники перемещаются по нашей квартире, как у себя дома, и, видимо, даже обыскивают ее. Конечно, у службы по делам несовершеннолетних есть право прийти к нам в любое время без предупреждения, и нам нечего скрывать, но ощущение полицейской проверки и беспричинное сознание вины росло во мне с каждой секундой. Беспокойство и возмущение стали еще сильнее, когда из прихожей я увидел, за какой дверью исчез качок в костюме.

— Что вы там забыли? — раздраженно крикнул я и последовал вместе с Мелани в свой рабочий кабинет.

И как, черт побери, он вообще туда вошел?

Моя «писательская мастерская» была исключительно моим царством. Моей святыней. Ключ я всегда носил в правом кармане брюк и запирал кабинет, когда вставал из-за письменного стола. Но сегодня я писал до последней секунды и чуть было не опоздал, чтобы забрать Йолу после занятий. Неужели в спешке я оставил дверь открытой?

Нет, такое не могло случиться. Снова.

— Я вышел из ванной комнаты и взглянул сюда. — Телохранитель указал на мой письменный стол, заваленный распечатанными страницами манускрипта. — И посмотрите, что я нашел.

Мелани оторопела и бросила на меня осуждающий взгляд.

— Оружие валяется у вас просто так?

Я помотал головой и взял пистолет со стопки бумаг на столешнице, чтобы спрятать его в ящике стола.

— Я использую его в качестве пресс-папье, разумеется, пистолет не заряжен. Но я люблю подержать его в руке, когда собираюсь описывать перестрелку, — пояснил я уже не таким уверенным голосом, каким хотел бы. — Я писатель, это абсолютно нормально, что в моем кабинете хранятся некоторые принадлежности, необходимые для исследуемого вопроса, — добавил я, когда подозрительный взгляд Мелани задержался на стеклянной банке с раствором формальдегида, в котором плавала отрубленная человеческая кисть.

— Она настоящая? — с отвращением спросила она.

— Нет, — солгал я. На самом деле мне подарил ее друг, работающий в судебной медицине; старый, сильно выцветший экспонат, который был бы утилизирован клиникой, не найди он у меня пристанище.

— Обычно кабинет закрыт, и, если это вас успокоит, Йоле нельзя сюда входить, — пояснил я обоим, что соответствовало истине.

Телохранитель улыбнулся с видом «ну, разумеется». Тем временем Мелани положила папку, которую захватила из гостиной, на письменный стол и вытащила плотно исписанный листок формата А4, который был всунут между подшитыми документами.

— Хорошо, господин Роде. У меня сегодня запланированы и другие встречи, поэтому давайте вернемся к непосредственному поводу нашего визита. Я попрошу вас честно ответить на следующие вопросы.

Она прочистила горло, вытащила из кармана джинсовой куртки карандаш, затем начала зачитывать с листка:

— Как бы вы описали свое эмоциональное состояние, когда услышали о намерении службы по делам несовершеннолетних вернуть вашу дочь в биологическую семью? Пожалуйста, оцените свою реакцию по шестибальной шкале, где единица означает «очень удовлетворен», а шесть — «очень расстроен и рассержен».

— Вы серьезно? — Я чуть было не покрутил пальцем у виска. — Какой офисный идиот выдумал эту чушь?

Мелани коротко кивнула и что-то записала.

— Как вы относитесь к намерению службы вернуть ребенка в биологическую семью? Единица означает «я одобряю и поддерживаю это» и шесть…

— Семнадцать! — перебил я ее. — Прекратите эту ерунду, давайте вернемся в гостиную и как разумные люди…

Социальная работница снова сделала пометку и, не обращая внимания на мое замечание, продолжала невозмутимо зачитывать пункты своей дурацкой анкеты:

— Вы будете противиться возвращению Йолы в биологическую семью?

Я истерично рассмеялся:

— Даже не сомневайтесь. Причем всеми возможными средствами.

Мелани впервые подняла глаза от анкеты.

— Господин Шодров?

Стоявший рядом со мной телохранитель молча кивнул.

— Пожалуйста, приведите Йолу.

— Что, что, что… — Заикаясь, я схватил качка за рукав, не давая ему протиснуться мимо меня. — Что вам нужно от моей дочери? — спросил я Мелани.

— Мы заберем ее с собой, — ответила она почти равнодушно, словно я поинтересовался, который час или какая погода.

Я чувствовал себя героем какого-то романа Кафки.

— Заберете с собой? Это какой-то абсурд. У вас нет на это права. И повода.

Мелани склонила голову набок. На губах появилась насмешливо-высокомерная улыбка.

— Думаю, у меня есть и то и другое. — Она помахала анкетой, как веером, и меня бросило в холод.