Тот самый Дикий ангел

По распоряжению Доньи Бернардо принёс мне завтрак прямо в комнату. Я уговаривала его забрать поднос, но дворецкий так и не согласился. Всё твердил, что это приказ сеньоры. Еда не лезла мне в горло. Поэтому я предложила свой завтрак Лине и та охотно его съела.

Я собралась с духом, переоделась в униформу и отправилась навестить Пабло. Он был единственным, кто не знал о том, что произошло вчера в доме. Мне хотелось поговорить о чём-то отстранённом, а не слушать слова жалости в свой адрес.

Пабло сразу понял, что со мной что-то не так.

– У тебя грустные глаза, Милли. Что случилось? – спросил он.

– Давай не будем об этом, – попросила я. – Глупости это всё. Я глупая.

– Нет, не глупая… Ты прекрасна!

– Перестань!

Я решила перевести тему и спросила про неоконченный портрет невесты Пабло.

– Когда ты закончишь рисунок?

– Никогда, – резко сказал Пабло. – Давай договоримся: ты не говоришь о своих глупостях, о которых не хочешь говорить, а я не говорю о своём прошлом?

– Хорошо, – согласилась я. – Почему ты не выходишь из своей комнаты? Ответ «коляска» не принимается. Я знаю много людей на колясках, которые радуются жизни больше чем те, кто умеет ходить, и даже занимаются спортом.

– Я не такой.

– А я не верю. Мне кажется, тут дело в другом. Скажи, что ты просто хочешь, чтобы твой отец чувствовал себя виноватым?

– Не совсем. Я хочу, чтобы мой отец хотя бы признал свою вину и извинился передо мной. Я хочу, чтобы он ощутил мою боль.

– Простите, сеньорита, но нам нужно проделать кое-какие процедуры с хозяином, – сказал Бернардо, входя в комнату. – Вас зовёт сеньора Анхелика. Вы можете вернуться сюда позднее.

– Ладно, «оловянные глаза». Увидимся, Пабло.

Я знала, что сейчас Донья будет выпытывать из меня информацию, поэтому, стоя у дверей, я попыталась взбодриться зарядкой для лица. Я быстро покорчила рожицы и взбила руками волосы. Кажется, так я стала выглядеть менее измученной.

Я сказала ей, что просто плохо спала ночью. К счастью, Донья всё понимала сама и не стала докучать мне вопросами, а лишь дала несколько поручений и перенесла наше занятие на другой день.

В гостиной меня остановил Блондин.

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Что ты ещё хочешь мне сказать?

– Ты не поняла шутки и побежала жаловаться к бабушке. Теперь она отказывается участвовать в моём новом проекте. Всё из-за тебя!

– Слушай, ты! Ты меня совсем не знаешь. Если бы я хотела тебе что-то сказать, то сказала бы прямо в лицо и не стала бы никуда ходить. Особенно жаловаться твоей бабушке.

– А почему ты не пришла ко мне, почему побежала к бабушке?

– Я ещё раз тебе говорю! Я никуда не бегала! Я, наоборот, сегодня всех избегаю, чтобы не ввязываться в разговоры! А ты. Знаешь, кто ты? Ты…

Мне стало так обидно. Так больно. Эмоции переполнили меня, и из глаз полились слёзы.

– Почему ты так со мной поступил? Почему? Я ведь люблю тебя! Люблю по-настоящему. Всем сердцем. Зачем ты постоянно делаешь мне больно?! – я больше не могла оставаться с ним рядом и просто сбежала.

– Милли, – только и мог пробормотать Иво. В его голосе я почувствовала боль… или жалость.

***

Всю эту неделю я посвятила занятиям с Доньей. И старательно избегала всяческих разговоров о той истории, а остальную часть времени пряталась в комнате Пабло.

Мы очень сблизились за это время. Он понимал меня, как никто.

Он не жалел меня, а разговаривал на ровне.

Сегодня мы больше обычного болтали с Пабло, и мне очень захотелось вправить мозги его отцу. Мне надоело, что эти двое отгородились друг от друга. Один – прячется в своей комнате, другой – не слишком стремится поменять существующее положение вещей.

В гостиной Бернардо наряжал большущую красивую ёлку.

– Я никогда не видела такой большой ёлки, Берни! У хозяев всё с размахом. Большое Рождество, большая ёлка, большой дом, много еды и подарков. А что прислуга этого дома делает на Рождество? Где Вы, например, проводите праздник?

– Здесь… Я работаю, – растерянно ответил он.

– Это несправедливо! Рождество надо проводить с семьёй или друзьями.

– Не говорите глупостей.

– Это не глупости, Бернардо.

– Сеньор Бернардо, – поправил он.

– Хорошо, сеньор Бернардо. Рождество – это единственное, что у нас есть. Мы не можем позволить отнять у нас и его тоже. А давайте-ка поставим свою ёлку на кухне. Пусть небольшую. Зато нашу. Ну же, Берни, позвольте нам поставить ёлку на кухне, пожалуйста.

Бернардо пристально посмотрел на меня, и я увидела в его глазах что-то такое… Вот будто видишь кого-то знакомого, родного человека, с кем давно не встречался… Мне показалось, что на его глазах даже выступили слёзы.

– Вы вдруг напомнили мне…

– Кого?

– Никого… Извините… – Берни сильно разволновался и не договорил… Он стал усердно заниматься ёлкой, а я, так и не получив никакого ответа, пошла дальше.

Узнав у Лины, что Дамиан в кабинете, вместе с Мартой, я поспешила туда, где застукала парочку за страстными объятиями. Мне стало противно. Марта была похожа на уличную девку, а то и похуже.