Тот самый Янковский

Я делю свою творческую биографию на два времени. В первом, счастливом, времени снималось огромное число картин и была обойма замечательных режиссеров и партнеров. Тогда я очень много снимался, причем это было и авторское кино Андрея Тарковского, и жанровое, которое делал Басов, и романтическое, и картины Марка Захарова.

Конечно, в 70-е и 80-е годы было много негативного, отчего страдали театр и кино: идеологические соображения, цензура… Но вот что интересно – в борьбе со всем этим что-то рождалось. В борьбе писались сценарии, их не пропускали, они лежали, потом к ним возвращались. Запрещались какие-то спектакли, но это были прекрасные работы! А многие все же шли, их пробивали всеми возможными путями… И какие шли процессы, какие рождались театральные коллективы – с трудом, через борьбу! «Таганка», «Современник», Эфрос… А потом, когда все вроде бы стало можно, на литературу напало онемение…

* * *

Было время, когда я пребывал в эйфории от занятости в интереснейших фильмах и спектаклях. Наверное, потом пришла пора расплатиться за это счастье. Ничего в этой жизни не дается даром, и все уравновешивается. Кинематограф, искусство переживали безвременье, отсутствие идей, материала для серьезного осмысления, сценариев, пьес. А актер от всего этого смертельно зависит. Жизнь культуры по среднестатистическим (если не хуже того) параметрам – это очень тяжело: никудышные фильмы, макулатурно-криминальная белиберда вместо книг… Иногда кажется, не конец ли это света, не поздняя ли осень российской культуры. Колосья-то подрезаны давно, и все шло к такому положению вещей.

Я переживал за нашего бедного зрителя, жизнь которого нелегка, и на экране он хочет увидеть то, чего нет рядом. Он не получает зарплату, он не может купить лишнего куска мяса, но на последние подчас деньги он идет в театр или в кино, чтобы, точно в подзорную трубу, «по ту сторону Свана», успокоиться, обрести надежду. В дискуссиях о посещаемости кинотеатров я вспоминаю Индию, где залы всегда полны. Нищий индиец, прихватив из дома самое дорогое, что у него есть, – циновку, вползает с ней в кинотеатр и балдеет от тех сказок, которые производят для него разные «Радж Капур-филмзы». Не дай бог дойти нам до такого состояния.

* * *

В стране все рухнуло, кинопроизводство в том числе. Тогда все и случилось. По приглашению Клода Режи я на полгода уехал в Париж, участвовал в международном театральном проекте, очень напряженно работал… Кстати, последнее эхо обваливавшегося Советского Союза докатилось и до Франции. В Париже я узнал, что подписан указ о присвоении мне звания народного артиста СССР. Это случилось за неделю до того, как страна с таким названием приказала долго жить. Первым народным в 20-е годы стал Константин Сергеевич Станиславский, а я оказался последним… К слову, на вечере, посвященном столетнему юбилею МХАТа, я даже позволил себе шутку на эту тему: «С кого начинали, товарищи, а кем закончили!»