Тот самый калибр

А предохраниться может только тот, кто знает, что сейчас произойдет, то есть человек, гранату бросающий. Он-то обязательно с силой зажмурит глаза, закроет ладонями уши и откроет рот. Если рот не открыть, закрывать уши ладонями бесполезно, это не защитит от временной глухоты. Но здесь еще важен и другой момент. Поражение слепотой и глухотой обычно вызывает сильный испуг и панику. Люди же, пострадавшие от взрыва, не знают, что это явление временное. Применение таких средств всегда может выручить в трудном положении. Окажись у меня с собой такая граната, я бы мог сегодня просто приоткрыть дверь в свою квартиру и бросить гранату в прихожую. А потом спокойно разобраться с глухими и слепыми бойцами СОБРа. Правда, взрывом пришлось бы сильно побеспокоить соседей. Да и окна в квартире могли бы вылететь от мощной взрывной волны. Но моя квартира и без того пользовалась дурной славой. Немного больше, немного меньше, не сильно повлияло бы на мою репутацию.

— Что у тебя там? — спросила капитан Саня, выйдя в прихожую, когда я уже забросил лямку рюкзака на плечо.

Она успела позвонить Котову. Значит, скоро должны пожаловать побитые парни из СОБРа. По крайней мере, двое из них. Третьему я бы посоветовал обратиться в госпиталь и, лежа там, смотреть по телевидению как можно больше футбольных матчей. Может, хоть это научит его не подставляться. А заодно договориться с невестой о переносе свадьбы…

Я улыбнулся вопросу Радимовой.

— Так, всякие мелочи, можно сказать, мелочи первой необходимости на сложный жизненный период. Пистолеты-пулеметы я выложил. Как были на предохранителях, так и стоят. Я из них не стрелял. Из таких — стрелял, но из армейских, не из ментовских. К нам на испытания без глушителей приходили. Извинись за меня перед парнями. Но не сильно старательно. Сами виноваты. Я хамства в отношении себя, и не только себя, не терплю. Получили то, что просили. Я не перестарался. Один из них может не дойти. Приедут, скорее всего, двое, отдай все три ствола.

— А ты куда? — спросила Саня с сердобольностью в голосе.

— Ты же у себя не оставляешь… Да я и не любитель в шкафу прятаться, когда парни за оружием придут. Ты же их обязательно чаем угостить захочешь…

— Обязательно. Чтобы твою вину загладить. Они же не преступники.

— А окажись на моем месте не офицер спецназа, а простой человек, гражданский… Он обязан хамство СОБРа терпеть? Вот за таких людей я и обиделся. Объясни это им. За чашкой чая… Хотя они, судя по физиономиям, едва ли поймут…

Я забросил рюкзак за плечо, шагнул к двери.

— Тим…

Я обернулся.

— Побереги себя…

В голосе ее звучали просьба и беспокойство.

— Поберегу, — пообещал я. — Тебе спасибо за чай и за помощь. Не забудь, что еще обещала помочь Касану с участковым разобраться. Чтобы мне не пришлось самому до участкового добираться и в воспитательных целях его кастрировать.

— Это не я обещала. Это Василий Андреевич.

— Все равно. Напомни ему. Я пошел…

— Он, кстати, просил напомнить тебе фразу Сталина: «Если нас ругают наши враги, значит, мы все делаем правильно».

— Хорошая фраза. Я всегда стараюсь поступать правильно. — Я потянулся к дверному замку.

— Куда ты сейчас?

— Еще не знаю. Просто пойду. Туда… По дороге решу. И не смотри мне вслед из окна. Не люблю я этого… Примета, говорят, нехорошая…

Я, естественно, знал, куда пойду, и намеренно обманывал ее. Мало ли как дело может повернуться. Зачем подставлять капитана Радимову. Если недругам все же удастся меня подставить, ее могут обвинить в укрывательстве преступника. Совесть и долг мента часто оказываются несовместимыми понятиями. В этом я давно уже убедился. И не посчитал нужным заставлять капитана Саню страдать, выбирая из этих двух величин одну. Она все же мент не только по образованию, но и по призванию, что называется, по крови и духу. И если из-за меня ее отстранят от службы, она будет сильно переживать. Даже если отстранение будет временным. И потому я желал, чтобы она не знала, куда я направляюсь.

Я не переживал из-за отсутствия машины, понимая, что за рулем я стану легко уязвимым.

А попробуй-ка найти человека без машины в полуторамиллионном городе, тем более если он хорошо обучен прятаться…

* * *

Утешало то, что капитан Саня уважительно относилась к моим просьбам. Я обернулся, посмотрел на окна. За стеклом ее не было. И даже шторки не колыхнулись, как обычно бывает, когда за ними резко прячутся. И потому я смело двинулся не в сторону остановки городского транспорта, а по тротуару вдоль дома.

Капитан Саня знала, в какой квартире живет подполковник в отставке Скоморохов, но ведь я мог и просто мимо его подъезда пройти. Это на случай, если она провожала бы меня взглядом из глубины комнаты. А если она не будет знать, в какую сторону я двинулся, если не будет даже подозревать — ей же спокойнее. Не мне, потому что я и без того не сомневался в Радимовой, а именно ей. И она не будет стоять перед выбором между поступком по совести и по ментовскому долгу.