Тот самый Мюнхгаузен (киносценарий)

— Правда одна.

— Правды вообще не бывает, — снова улыбнулась баронесса. — Правда — это то, что в данный момент считается правдой… Вы скажете суду, что он — Мюнхгаузен. Но разве это так? Этот сытый торговец, этот тихий семьянин — Мюнхгаузен? Побойтесь Бога! Нет, я не осуждаю вас, фрау Марта, наоборот, восхищаюсь. За три года вам удалось сделать из моего мужа то, что мне не удалось и за двадцать. Но теперь, когда мы совместными усилиями добились успеха, зачем начинать все сначала?

— Я люблю его, — сказала Марта.

— И поэтому ушли из дома?

Марта посочувствовала своей собеседнице:

— У каждого своя логика, сударыня. Вы понимаете, что можно выйти замуж не любя. Но чтобы уйти любя, этого вам не понять!

Баронесса искренне оскорбилась:

— А что она ему дала, ваша любовь? Серую жизнь, скамью подсудимых… А завтра — тюрьму или… смерть.

Рамкопф перебрался на другую сторону, и его физиономия появилась в противоположном окне экипажа.

— Имейте в виду, фрау Марта, — прокричал он, — если судебное расследование зайдет в тупик, мы будем вынуждены произвести экспертизу!

— Успокойтесь, Генрих. — Баронесса задвинула занавеску.

— Что это значит? — насторожилась Марта.

— Его бросят в болото или заставят прокатиться на ядре, — объяснила баронесса. — На настоящем ядре, фрау Марта!

— Господи!.. На глазах Марты появились слезы. — Неужели вам обязательно надо убить человека, чтобы понять, что он живой?

— У нас нет выхода, — вздохнула баронесса. — А теперь, когда вы знаете все, решайте… И мой вам совет — не торопитесь стать вдовой Мюнхгаузена. Это место пока занято.

Дверь тюремной камеры с лязгом распахнулась.

— Подсудимый Миллер, — объявил появившийся фельдфебель, — вам разрешено свидание.

Мюнхгаузен стремительно ринулся из камеры. В комнате для свиданий за решеткой стояла Марта. Они осторожно приблизились друг к другу и не произнесли ни слова.

— Можно разговаривать, — объяснил фельдфебель. — Говорите.

Они молча смотрели друг на друга. Потом где-то вдалеке зазвучала их мелодия.

Музыка становилась громче. Мелодия обретала силу и размах.

— Я согласна вернуться… я буду терпеть… — пропели ее глаза, но губы не произнесли ни звука.

— Меня? — кисло усмехнулся Мюнхгаузен, не говоря ни слова. Он отрицательно покачал головой.

— Разговаривайте! — крикнул фельдфебель.

— Никогда! — она услышала его голос, но он молчал.

— Тебе грозит тюрьма! — Теперь услышал он и обрадованно кивнул: — Чудесное место! Здесь рядом со мной Овидий и Сервантес. Мы будем перестукиваться.

— При свидании положено разговаривать! — прикрикнул фельдфебель. — Приказываю разговаривать!

— Карл, ты не знаешь самого главного, — Марта попыталась улыбнуться, но это оказалось выше ее сил. — Они придумали какую-то страшную экспертизу. Они хотят убить тебя. Понимаешь?

Он кивнул, он понял.

— Что же, — ободрил Марту его взгляд. — Будем честными до конца.

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, милый, — пропели ее глаза. — На это я не соглашусь. — Видно, уж такая моя судьба — в самый трудный момент отступать.

— Последний раз предупреждаю, — крикнул фельдфебель, — если не заговорите, свидание будет прекращено! Говорить!!!

— Я буду свидетельствовать, что ты — Миллер. — Она испуганно и неподвижно смотрела на Мюнхгаузена. Мелодия шутливого танца придавала ей силы. — Я предам тебя!

Он впился лицом в железные прутья и с мольбой посмотрел на нее:

— Не делай этого, Марта!

Она чуть отступила назад, и взгляд ее принял твердую обреченность принятого решения:

— Ты — Миллер, садовник, я — твоя жена Марта, нас обвенчали в сельской церкви, у нас родился мальчик.

К измученному фельдфебелю приблизился офицер:

— Ну что они там? Разговаривают?

— Так точно, — сообщил фельдфебель. — Но как-то не по-нашему… Молча.

Жерло огромной пушки медленно поднималось ввысь. Пушка стояла возле крепостной стены, и вокруг нее суетились солдаты.

У крепостных ворот царил нездоровый ажиотаж. Визгливая дама пыталась пройти в крепость без пропуска.

— Я по приглашению баронессы Якобины фон Мюнхгаузен! — возбужденно объяснял солидный господин в цилиндре.

Караульный офицер пытался воспрепятствовать стихийному наплыву публики:

— Господа, господа, повторяю, это закрытый судебный эксперимент!.. Только по специальному разрешению!.. Попрошу соблюдать порядок! Господа!..

Томас подбежал к крепостной стене с лестницей. Оглядевшись по сторонам, быстро полез вверх с большим мешком за плечами. У смотровой бойницы наткнулся на солдата.

— Скоро начнут? — спросил он как ни в чем не бывало.

— Скоро, — буркнул солдат.

— Какой калибр?

— Тридцать дюймов.

— Нормально, — Томас, оглядевшись, указал на узелок. — Вот собрал ему кое-что в дорогу…

— Какая дорога? — усмехнулся солдат. — Как он до нее доберется, когда облака на небе и Луны не видно?

Томас с видом знатока посмотрел на небо.

— Когда видно, и дурак долетит, — объяснил он. — Барон любит, чтобы задача была не адекватна своему решению.

— Ясное дело, — согласился солдат.

В ворота крепости въехал экипаж. Из него с шумом вылетел Феофил, за Феофилом — баронесса:

— Фео, успокойся! Умоляю!