Тот самый Мюнхгаузен (киносценарий)

— Именно на уровне груди! — воскликнул герцог, делая необходимые замеры портновским сантиметром. — Я не разрешу опускать талию на бедра. В конце концов, мы — центр Европы, и я не позволю всяким там испанцам диктовать нам условия. Хотите отрезной рукав, пожалуйста! Хотите плиссированную юбку с выточками, принимаю и это! Но опускать линию талии не дам!

— Я с вами абсолютно согласна, — поклонилась фрейлина. Открылась дверь кабинета и заглянул бледный от волнения секретарь:

— Ваше величество, баронесса Якобина фон Мюнхгаузен умоляет принять ее по срочному делу!

— Я занят! — недовольно крикнул герцог.

— Я сказал, — оправдывался секретарь. — Я даже сказал, что вас нет, но она умоляет…

— Черт подери, — недовольно пробурчал герцог, — просто совершенно не дают сосредоточиться!.. Ладно, проси!

Обернувшись к фрейлине, он с сожалением развел руками. Фрейлина быстро двинулась во внутренние комнаты, захватив с собой манекен. Герцог ловким и привычным движением опрокинул швейную машинку. Он ушла в глубь образовавшейся плоскости большого письменного стола, на котором была закреплена стратегическая карта Европы. Герцог взял в руки красный карандаш и принял позу озабоченного полководца.

— Ваше величество! — Баронесса, бургомистр и Рамкопф быстро вошли и склонились в почтительном поклоне. — Бога ради, извините, что отвлекаю вас от государственных проблем! — Баронесса приблизилась к герцогу. — Но случилось невероятное. Вы подписали прошение барона Мюнхгаузена о разводе…

— Я подписал? — удивился герцог и посмотрел на секретаря. Тот молча кивнул. — Да! Подписал! — строго сказал герцог.

— Значит, он может жениться на Марте? — негодуя произнесла баронесса.

— Почему жениться? — удивился герцог и посмотрел на секретаря. Тот молча кивнул. — Да, он может жениться! — строго сказал герцог.

— Но он не имеет права жениться! — поспешно объяснила баронесса. — Сумасшедшим нельзя жениться! Это противозаконно! И я надеюсь, что ваше величество отменит свое решение.

— Почему?

— Потому что барон Мюнхгаузен сумасшедший.

— Баронесса, я понимаю ваш гнев, — улыбнулся герцог, украдкой измеряя сантиметром длину ее рукава. — Но что я могу сделать? Объявить человека сумасшедшим довольно трудно. Надо иметь веские доводы.

— Хорошо! — воскликнула баронесса. — Сейчас я познакомлю вас с одним документом, и вам станет ясно, составлен ли он человеком в здравом рассудке или нет. Эта бумажка случайно попала мне в руки. Прочтите, господин Рамкопф.

— «Распорядок дня барона Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена на 30 мая 1776 года», — прочел Рамкопф.

— Любопытно, — оживился герцог.

— Весьма, — согласился Рамкопф. — «Подъем — шесть часов утра».

Все переглянулись. Герцог задумался:

— Ненаказуемо.

— Нет, — подтвердил бургомистр и добавил: — То есть я согласен, вставать в такую рань для людей нашего круга противоестественно.

— Читайте дальше, Генрих! — перебила баронесса.

— «Семь часов утра — разгон тумана, установление хорошей погоды…»

Герцог молча отправился к окну и посмотрел на небо:

— Как назло, сегодня чистое небо.

— Да, — быстро согласился подошедший бургомистр. — С утра действительно был туман, но потом он улетучился.

— Вы хотите, сказать, господин бургомистр, что это его заслуга? — воскликнула баронесса.

— Я ничего не хочу сказать, баронесса, — пожал плечами бургомистр. — Я просто отмечаю, что сегодня — великолепный день, хотя с утра был туман. У нас нет никаких оснований утверждать, что он его разогнал, но и говорить, что он не разгонял тумана, значит, противоречить тому, что видишь.

— Вы смеетесь надо мной? — взвизгнула баронесса. — Читайте дальше, Генрих.

— «С восьми утра до десяти — подвиг», — зачитал Рамкопф.

— Как это понимать? — удивился герцог.

— Это значит, — произнесла баронесса, пылая от возмущения, — что с восьми до десяти утра у него запланирован подвиг… Что вы скажете, господин бургомистр, о человеке, который ежедневно отправляется на подвиг, точно на службу?

Бургомистр показался озадаченным:

— Я сам служу, сударыня. Каждый день к девяти мне надо идти в магистрат. Не скажу, что это подвиг, но вообще что-то героическое в этом есть…

— Господа, мы дошли до интересного пункта… — объявил Рамкопф. — «В шестнадцать ноль-ноль — война с Англией».

Наступила пауза.

Бургомистр растерянно произнес:

— Господи, чем ему Англия-то не угодила?

Герцог вытянул шею й, многозначительно подняв брови, двинулся к столу.

— Один человек объявляет войну целому государству! — взнервляя обстановку, выкрикнула баронесса. — И это нормально?!

— Нет, — строго оглядел присутствующих герцог. — Это уже нечто.

— Да, это можно рассматривать как нарушение общественного порядка, — сказал бургомистр.

— Где она? — строго сказал герцог, пристально вглядываясь в карту. — Где, я вас спрашиваю?

— Кто?

— Англия!

— Секунду, ваше величество… — секретарь пробежал глазами карту. — Вот!

— А где мы? — спросил герцог.

— А мы — вот!

Герцог выхватил сантиметр, измерил расстояние: