Тот самый парень из порно (СИ)

Как только он наклонился и коснулся моих губ своими… а потом, будто сорвавшись, принялся целовать жадно и глубоко.

--------

И на этом интересном месте у автора выходной.

Москва, номер в "Национале"

Я видела порнуху, которая начинается точно так же.

Голая женщина в его постели.

Почти голая.

Я стащила с Дэрила его футболку, скинула одним махом свою и с тихим стоном прижалась к нему грудью. Литые мускулы, горячие вены на шее, упругие твердые мышцы на животе — хотелось трогать, смотреть, облизывать.

Тереться о его горячую кожу.

А он будто не торопится раздевать меня дальше.

Куда ему торопиться? Он все это видел много тысяч раз.

Медленно целовал, то накрывая губы жарко и жадно, то отступаясь и прикусывая только нижнюю — мягко, дразняще.

Томительно, никуда не спеша, тянул вниз сначала одну лямку бюстгальтера, потом другую, спускал полупрозрачное кружево с груди и покрывал обнажающуюся кожу поцелуями.

И вновь надолго возвращался к моим губам, целуясь так ошеломительно, что я нисколько не возражала, что мы все еще не вонзились друг в друга в постели.

Кстати, в порно с Дэрилом больше всего я любила не те заводные ролики, где висящая вниз головой на цепях девушка отсасывала ему под корень, а неспешные сладкие истории, в которых герои чуть ли не четверть ролика целуются еще одетыми. Эти его жадные долгие поцелуи нравились мне гораздо больше последующего траха в стиле отбойного молотка.

Иногда мне хватало только этих поцелуев — и еще самых первых секунд, когда член только проникал внутрь, крупным планом раздвигая влажные складки плоти. Я успевала кончить до того, как судорожный женский вдох превращался в фальшивый стон и выключала ролик там, где обычный мужчина только-только начинает смотреть.

Женщинам нужны эмоции, а не иллюстрация к работе поршневого механизма.

Теперь эти поцелуи были только моими. И они были еще лучше, чем на экране.

Дэрил завел руку мне за спину и коротким движением расстегнул бюстгальтер, тут же поймав отяжелевшую грудь в ладони и сжав так, что я задрожала.

Вчера я планировала остаться в лифчике, чтобы не светить перед ним отвисшими сиськами, но сейчас не успела об этом задуматься, так быстро и естественно все произошло.

Даже ахнуть не успела.

Он почему-то не закричал и не убежал в испуге, не скривился от отвращения!

Набросился на мои твердые до боли соски, дразня их языком и губами, всасывая и прикусывая, играя с ними пальцами — и внимательно наблюдая за моим лицом.

Чего он там не видел? Я ведь уже кончала у него на глазах — и сейчас была близка снова, хотя он пока даже не притронулся ко мне между ног.

Но собирался.

Дэрил провел дорожку поцелуев вниз по животу, прикусил кожу у пупка и встал передо мной на колени, расстегивая мои джинсы и спуская их с бедер. Пока неугомонные пальцы поддевали кружево белья и тащили вниз, моя кожа шкворчала, поджариваясь на открытом огне его взгляда.

Он смотрел снизу вверх, сидя на корточках у моих ног, и если этот вожделеющий взгляд был всего лишь умелой актерской игрой, мне жаль, что я не трахалась с актерами раньше. Еще никогда в жизни я не чувствовала, что мужчина так меня хочет.

Не просто засунуть куда-нибудь член, где потеплее и помокрее, а взять — меня.

Присвоить.

Подчинить. Раскрыть. Отдать все, что может.

Нетерпеливый, предвкушающий, жадный взгляд, от которого подкашивались ноги и тяжелело между бедер.

Дэрил поднялся, ведя ладонями по моему телу и остановил их на талии, вновь набрасываясь на мой рот с алчными поцелуями.

— Хочу тебя, как я тебя хочу… — шептал он, отрываясь иногда от губ и каждый раз от его слов простреливало электричеством по всем эрогенным зонам сразу.

Я тоже хотела так, что чувствовала боль в напряженных сосках и готова была наброситься на него прямо здесь, у двери номера. А он еще даже не снял джинсы!

Хотелось стонать от удовольствия прикасаться к его телу — настолько крепкому и красивому, что все остальные мужчины в моей постели сейчас казались досадной ошибкой. Зачем было вообще с ними связываться, если можно любоваться, касаться, облизывать настолько совершенное человеческое существо?

Дэрил наконец подхватил меня под задницу, сказал:

— Цепляйся! — и когда я обвила его крепкую шею руками, отнес к кровати, одним движением сдернув с нее покрывало, прежде чем опуститься на белоснежное белье, пахнущее крахмальной чистотой.

Выпрямился, возвышаясь надо мной, и расстегнул ремень, скользя плотоядным взглядом по моему телу, скрытому, к счастью, полумраком.

Меня просто подбросило от хлесткой ясности этого жеста, от звяканья железа и звука разъезжающейся молнии, возбуждающего и дерзкого.

От всей однозначности ситуации встряхивало и обдавало жаром, кожа пылала, между ног требовательно ныло. Проведя там пальцами, я испачкалась в собственной смазке и аж выкрутилась от сладкого спазма, зовущего в безумие.