Тот самый шаг

Тихие шаги Мастера за спиной, на которые Кася, как всегда, не повернулась. Она молча лежала и смотрела на каменную кладку стены. Мужчина поставил на пол поднос, забрал прикрытое крышкой отхожее ведро, заменив его таким же пустым и вышел. Кася села на топчане, морщась от накатывающей тошноты и раздражающей расплывчатости окружающих предметов. На подносе стояла миска с комковатой кашей и стакан кефира. «Значит утро»– подумала Кася. Окон в ее темнице небыло, как и часов. Поэтому, для себя, чтобы хоть как-то ориентироваться во времени и, казалось, бесконечной череде одинаковых дней, она делила сутки по получаемому рациону. Утро-каша; день– орехи, хлеб, сырые овощи; вечер– мясо…А может наоборот? Иногда она не помнила, ела ли что-то днем или проспала очередной прием пищи. Мастер никогда не заставлял ее есть и молча уносил нетронутую еду, если она о ней забывала или, как в первые дни, специально игнорировала, пытаясь бастовать. Вот чего он не позволял ей пропускать, так это прием белого порошка дважды в день. Кася уже не сомневалась в наркотическом эффекте получаемого препарата– от порошка ей всегда хотелось пить и спать. В голове так и не прояснялось, головокружение и тошнота стали ее постоянными спутниками. Контуры предметов плыли перед глазами, становились то невообразимо огромными, то, наоборот, сжимались до размеров горошины, меняли очертания и цвет сами по себе– иногда это даже завораживало и Кася могла часами наблюдать за меняющейся реальностью неподвижно лежа на топчане и полузакрыв глаза, пока не погружалась в странный, тревожный сон, в котором будто видела себя со стороны, взлетая под самый потолок, вибрируя ставшим прозрачным невесомым телом, которое переливалось в свете факелов и мерцало таинственными красками. Эти сны приносили ощущение счастья и полета, рождали в душе ощущение некого счастья и умиротворения… Но были и другие сны.

Иногда ее тело просто становилось тяжелым и неподвижным после приема препаратов, но сознание так и не уплывало в страну сновидений– она словно погружалась в странное полузабытье, продолжая видеть и ощущать себя и происходящее вокруг сквозь липкий туман наркотического транса. Тогда ей снился Мастер. Он тихо проходил в комнату, садился на угол ее лежанки и долго смотрел на нее, жадно ощупывая взглядом ее неподвижное тело. Иногда гладил ее руки и что-то шептал, а Кася лежала совершенно недвижимая, не имея возможности даже пошевелить ресницами, будто парализованная. В эти моменты он не казался безразличным– его глаза горели совершенно сумасшедшим огнем, кисти рук тряслись, выдавая переполнявшие его эмоции. А когда он, выплескивая сдерживаемые желания, больно сжимал пальцами ее тело и, иногда, сильно впивался зубами в мягкие ткани ее плеч или бедер, губы его мелко подрагивали и дыхание вырывалась изо рта лихорадочными обжигающими потоками. Девушка сходила с ума от ужаса и боли, силилась закричать и тут на нее сразу наплывала темнота и беспамятство. После этих снов она просыпалась разбитой и еще больше напуганной. Если бы не пропитанный наркотиками воздух и притупленный порошками мозг, она, наверняка, уже впала бы в истерику. Сейчас же ее эмоции казались ей несущественными, далекими, будто принадлежащими кому-то другому. Попытки осмыслить хоть что-то быстро утомляли и девушка впадала в глубокую апатию, оканчивающееся очередным тревожным сном, в который она погружалась.

Она уже никому не молилась и никого не звала, почему то твердо зная, что в этом мире, в своем темном подвале, она не будет услышана, как бы истово не обращалась к Богу. Не зря же бабушка во сне предупредила, что за вратами уже свой рай и ад, а значит, и свои высшие силы. Весьма жестокие, судя по всему. Какой смысл обращаться к ним и искать у них защиты и помощи? Она чужая, им нет дела до ее страданий. Никто не услышит ее. Что уж говорить о близких и друзьях. О них Кася вообще старалась не вспоминать, чтобы зря не терзать себя ненужными надеждами и мечтами о несбыточном. Ей оставалось только молчать, глубоко пряча боль и тоску, замирая от ненависти к своему мучителю и давясь от злобы.

Как же она его ненавидела! До этого момента Кася даже не подозревала, что способна на подобную всепоглощающую злобу! Иногда, вместо того, чтобы погрузиться в очередной тяжелый сон, она часами представляла кровавые сцены мести. За отнятую свободу, за цепь на голой ноге, за нескончаемое наркотическое опьянение и смрадную вонь из отхожего угла…Но пока что ей доступно было только гордое молчание.