Тот век серебряный, те женщины стальные…

Я бы отнес к разряду любовных писем Ленина и его «заботливые» письма. Правда, Ленин писал их чуть не всем будущим врагам тоже. К тому же «заботы» эти и советы были поразительно банальны и неизобретательны (больше кушайте, больше отдыхайте на курортах, теплее одевайтесь). Но все же в них проявлена была тревога о «ценном партийном имуществе», в опись которого вошла и Инесса. В поздних письмах к Инессе (в том числе и пореволюционных) этих заботливых фраз особенно много:

…советую и прошу лечиться, чтобы к зиме быть вполне здоровой. Поезжайте на юг, на солнце!!

…чрезвычайно хотел бы помочь всячески, чем можно. Не попробовать ли Вам пожить там, где есть друзья и где можно хронически беседовать о партийных делах, хронически участвовать в них?

…ужасно мне хотелось бы, чтобы Вы получше встряхнулись, переменили воздух… ужасно бы хотелось сказать Вам побольше дружеских слов, чтоб Вам полегче было, пока не наладитесь на работу, захватывающую целиком.

Не сидите в Зоренберге: замерзнете и простудитесь… Может, у Вас нет денег на проезд? Пишите непременно: мы легко достанем, сколько надо…

Во время Первой мировой войны Инесса проявила некоторую независимость мысли: она выступала против поражения России и против разгрома Франции, которые были выгодны Ильичу. Инесса попала в один лагерь с франкофилами и «слюнявыми пацифистами», но Ленин ее простил.

Летом 1914-го он отправил Инессу на совещание левых российских партий в Брюссель, а перед этим учил ее, как «обрезать» Плеханова, «отбрить» его, а когда он будет говорить галантности, сказать в ответ: «Я восхищена, товарищ Плеханов, Вы поистине старый волокита…» — и все на том же уровне остроумия. Инесса справилась с задачей…

Процитированные выше ленинские «заботливые» письма 1916–1917 годов о необходимости перемены мест навеяны жалобами Инессы на тоску и одиночество. Видимо, им нельзя видеться, нельзя «дружить втроем», и Крупская больше не намерена «устраняться» и способствовать их счастью себе в ущерб. «Дорогой друг! — пишет Ленин Инессе 13 января 1917 года. — Последние Ваши письма были так полны грусти и такие печальные думы вызывали во мне и так будили бешеные угрызения совести, что я никак не могу прийти в себя».

Понятное дело, что о причинах этих угрызений совести мы можем только строить догадки.

В марте Ильич собирается в Россию и зовет с собой Инессу. Она колеблется. «Вероятно, у Вас есть причины особые, здоровье, может быть, нехорошо и т. д.», — пишет Ленин. Он, конечно, знает о причинах, но письмам медицинских тайн не доверяет.

С отъездом все идет благополучно. Немцы разрешили «товарищам»-разрушителям проезд через Германию и выдали им деньги на пропаганду мира с Германией внутри России. Конечно, сразу же после захвата власти большевики позаботились о том, чтобы уничтожить документы, их изобличающие, ибо Ленин уже чуть не попал за это под суд по возвращении. Зато документ с грифом «совершенно секретно» об уничтожении изобличающих документов сохранился и был недавно обнародован. В нем про эти «немецкие деньги» все написано черным по белому:

Согласно резолюции, принятой на совещании народных комиссаров товарищей Ленина, Троцкого, Подвойского, Дыбенко, Володарского, мы произвели следующее:

1. В архиве министерства юстиции из дела об «измене» товарищей Ленина, Зиновьева, Козловского, Коллонтай и др. мы изъяли приказ германского имперского банка номер 7433 от второго марта 1917 года с разрешением платить деньги тт. Ленину, Зиновьеву, Каменеву, Троцкому, Суменсон, Козловскому и др. за пропаганду мира в России.

2. Были просмотрены все книги банка Ниа в Стокгольме, заключающие счета тт. Ленина, Троцкого, Зиновьева и др., открытые по приказу германского имперского банка за номером 2754…