Тот век серебряный, те женщины стальные…

В последний день 1911 года во дворе дома на Михайловской площади открылось едва ли не первое в таком роде в России кабаре петербургской богемы «Бродячая собака». Сюда поздно вечером, после спектакля, приезжали на огонек столичные артисты, здесь бывали знаменитые художники, музыканты, поэты, композиторы, именитые иностранные гости, вроде итальянского футуриста Маринетти. Здесь читали лекции, проводили поэтические чтения, устраивали собственные эстрадные представления. В моде было коллективное «игровое действо», а перечню занятых в них авторов, композиторов и постановщиков мог бы позавидовать любой столичный театр. Вдобавок крошечная здешняя сцена была площадкой самого что ни на есть европейского художественного авангарда. Любопытство влекло в этот ночной богемный приют самую разнообразную питерскую публику, более или менее интеллигентную и просто небедную (последних, чужаков, с которых брали три рубля за вход, обобщенно прозвали «фармацевтами»: они, кстати, составляли значительную, весьма полезную и нисколько не обидчивую — а ведь молодые гении авангардной поэзии, вроде Маяковского, могли и приложить своих кормильцев в стихах и прозе — часть публики). Супруги Гумилевы стали завсегдатаями «Бродячей собаки». У них было свое привычное место, так что новые гости кабаре без труда могли отыскать глазами горбоносый профиль прославленной Анны Ахматовой, кутавшей плечи в диковинную (поэт Мандельштам назвал ее «ложноклассической») шаль.

В кабаре «Бродячая собака» не только происходил обмен новостями о самых что ни на есть передовых взглядах на искусство: в кабаре происходили новые знакомства, завязывались новые романы, начинались новые браки. Чаще других выходила замуж крошечная Паллада Кобецкая, которая, по добродушному наблюдению Кузмина, никогда не говорила «Нет!» ни мужчинам, ни женщинам. Дух вседозволенности и бисексуальности витал здесь с неменьшей беззастенчивостью, чем на «башне» у Вячеслава Иванова. Звездою кабаре была лилейная супруга художника Сергея Судейкина, расписавшего кабаре, — Ольга Глебова-Судейкина, чуть позднее ставшая близкой подругой и возлюбленной Ахматовой. В одну из здешних ночей Ахматова познакомилась с совсем еще молоденьким музыкантом и композитором-авангардистом Артуром Лурье, с которым у нее уже в те годы начался роман. Некоторые справочные пособия скромно называют Лурье «вдохновителем Анны Ахматовой». Думаю, что этот эвфемизм может и нам пригодиться. Хотя, может, в год их знакомства музыкант Наум Лурья (он же Артур Винцент Лурье) еще не успел как следует развернуться.

Это были бурные годы в жизни знаменитой четы Судейкиных. Влюбившись в молоденькую актрису Ольгу Глебову, Судейкин на время охладел к своему возлюбленному Михаилу Кузмину. Поэт, композитор, завсегдатай «Бродячей собаки» Михаил Кузмин тяжело переживал это обстоятельство. Но разрыв оказался временным, и уже в конце лета 1912 года Судейкин писал Кузмину:

Дорогой Михаил Алексеевич! Очень рад, что Вы хорошо живете… Без Вас как-то скучно, хотя по-прежнему ходят офицеры и другие… Ольга с театром еще не решила… Когда Вы думаете вернуться — напишите мне об этом. Я очень рад за Вс. Гав., что он с Вами, т. к. я к нему искренне расположен… Крепко жму руку Вс. Гавр. и целую Вас. Неизменно любящий Вас С. Судейкин. О. А. шлет привет Вам и Вс. Гав.

Такое вот письмо. Разобраться в нем не очень просто. Да и неинтересно было бы разбираться в нем и во всей этой истории, не будь с ней связаны семья Судейкина, Анна Ахматова, поздняя ахматовская «Поэма без героя», трагедия и смерть героя «безгеройной» поэмы. Анна Ахматова дружила с Ольгой Глебовой-Судейкиной и с Сергеем Судейкиным, которому посвятила два стихотворения. Одно, совсем короткое, весеннее 1914 года:

Спокоен ход простых суровых дней,
Покорно все приемлю превращенья.
В сокровищнице памяти моей
Твои слова, улыбки и движенья.

Из второго приведу лишь вполне загадочный отрывок:

…это тот, кто сам мне подал цитру
В тихий час земных чудес,
Это тот, кто на твою палитру
Бросил радугу с небес.