Тотал рекол. Жизнь третья.

Три дня после этого я совсем не мог ходить — растянуты были абсолютно все мышцы, включая мозг. Шарика, естественно, отдали под трибунал, но разум все-таки пересилил всю ненависть Большой Тройки — охотничья собака сделала то, чему мы, как мне казалось, так её и не научили год назад. Шарика мы не расстреляли. Но осадок остался. Где-то через неделю, когда страсти утихли, мы прикинули время и расстояние. По все расчетам выходило, что в тот день мы в полтора раза превысили мировой рекорд по бегу на дистанцию в три километра.

Через несколько лет, когда я был в гостях у друга в Ирландии, мы сидели в маленьком пабе и пили пиво. На улице я заметил собаку, очень похожую на Шарика и засмеялся. Пришлось рассказать эту историю. Приятель был не без чувства юмора и сказал, что раз в книгу рекордов Гиннеса мы тогда не попали, то уж выпить этого Гиннеса за настоящих собак нужно обязательно. И мы за них выпили.

ПРАВИЛЬНОЕ ЖЕЛАНИЕ

У каждого студента-геолога есть две мечты: защитить, наконец, диплом и съездить на Камчатку. Но, это я так по незнанию жизни считал.

Можно, конечно, выдать вступительную оду на пару десятков страниц вожделенному камчатскому краю, но я расскажу только про один маленький эпизод.

Чем занимаются геологи в Петропавловске-Камчатском никому, думаю, объяснять не нужно. Вот, и я — молодой, вроде как перспективный геолог, занимался там этим самым, любя и старательно. Но после второго месяца стало несколько скучно от однообразия: короткие маршруты, камералка, образцы, водка. И так изо дня в день. Молодой организм требовал адреналина, а менталитет — героического восхождения на бурлящий действующий вулкан. Проза жизни геологоразведочной партии напрочь рубила надежды исполнение заветных желаний, вернее одного. К концу практики настроение соответствовало погоде, которая, издеваясь, вымачивала проливными дождями наш деревянный камеральный барак на окраине Петропавловска. Но вдруг… И не надо сразу кричать про банальности! Все самое прекрасное в жизни происходит вдруг. Это пакости разные планомерно и целенаправленно трамбуют нас в прозаическую составляющую жизненного пути, а поэзия приходит из-за угла с кувалдой наперевес и радует. В данном случае с кувалдой пришел бородатый вулканолог из соседей. Около шести вечера он ввалился в нашу комнатенку, оглядел груды образцов, пакуемых для отправки на "материк" и просто так, по-деловому рявкнул:

— У нас все заняты — день рождения справляем! Кто поможет завтра на Ключевской? — И оглядел уже человеческую составляющую помещения.

В голове у меня зазвенело. Дернувшись к свету, я почувствовал тяжелую руку на плече — это наш местный геолог-ветеран попытался грудью прикрыть амбразуру, но было поздно: скорость звука намного превышает скорость удара — падая обратно на стул, я услышал собственное "Я!!!". Наивные мысли про то, что старшее поколение не дает зеленый свет младшему, вовсю прыгали в голове, поймав взгляд геолога, опускавшего руку, я начал соображать, что сделал что-то не то. А вулканолог с улыбкой палача уже ласково шептал мне в ухо о том, что в данный момент мне нужно подготовится к утру, а там за мной заедут. И тут же убежал.

Старший геолог Андреич пожал по-деловому плечами, взял могучей клешней мой воротник, приподнял мое бренное тело и, выдохнув дым "беломорины", сказал:

— Напросился?! Вот и шуруй, любитель. Я пытался, но ты сам. Смелый да? Садись!

Я боязливо пересел на указанный стул. А Андреич продолжал бушевать:

— Ты хоть понимаешь, куда этот ирод тебя завербовал?

— На… вулкан?..

— Логик ты наш, Лобачевский хренов! В окно давно смотрел?

— Нет…

— Ну, так посмотри! Капает? А там метет. А я тебя сейчас готовить буду.

С этими словами он подошел к сейфу, вынул из кармана ключ, открыл и достал трехлитровую банку с прозрачной жидкостью. Подойдя ко мне, Андреич взял со стола железную кружку, повертел ее в свете лампы и сказал:

— Пойдет. Пей!

И налил. Глотнув, я поперхнулся — жидкость оказалась чистым спиртом:

— Андреич! Побойся Бога — Закашлялся я — Дай воды! И нахрена нужно спирт глушить?

— Ты, главное пей, а завтра спасибо скажешь!

Андреич смотрел на меня как на Муму Герасим и наливал еще. Я мужественно пил. Через полчаса спирт с водой вырубил мое бедное сознание до утра.

Наутро добрый Андреич дал опохмелиться. Голова не соображала, глаза не видели, как меня посадили в машину и повезли на аэродром. Может и к лучшему, потому что очнулся я уже в вертолете, рядом с пилотом, который сидел с закрытыми глазами и кивал человеку, стоящему рядом. Мне ничего слышно не было — уже работал двигатель. Человек рядом еще что-то сказал, отдал пилоту планшет и выбежал. Через несколько секунд я почувствовал, что мы взлетели. Тут пилот открыл глаза, оглянулся и заметил меня:

— Ахмед! Из Певека! — Проорал он, видимо представляясь.

— Практикант из Ленинграда! — Закричал я в ответ.

Затем Ахмед открыл планшетку и побелел. Я насторожился.

— Шакалы! Студент, ты хоть понимаешь, что все это значит? — Орал Ахмед, дергая за какие-то ручки.

— На Ключевскую летим!