Тоталитаризм и вероисповедания

Как мы уже говорили, самую тотальную мобилизацию всех национальных ресурсов — естественных, промышленных и людских — провели немцы. Не менее важно было поддерживать дух готовности нации продолжать многолетнюю тяжелую войну, несмотря на все возрастающие человеческие потери и физические страдания, недоедание и прочие жертвы. Самым эффективным средством в этом направлении является пропаганда ненависти к врагу. Чтобы народ был готов поддерживать войну, надо, чтобы он ненавидел и панически боялся противника. Для этого требовалась массивная пропаганда лжи, изображающая противника каким-то кровавым чудовищем и насильником. Причем если в прошлых войнах достаточно было настроить армии против монарха противника, скажем Вильгельма II, то теперь надо было настроить всю страну против всего народа противоположной стороны, надо было, чтобы немцы ненавидели весь русский народ, а русские — всех немцев. Ведь в дело войны теперь вовлечены были не только армии, а все население! И в этом направлении немецкая пропагандистская машина работала вовсю.

Все выше перечисленные факторы будут составными частями тоталитарных режимов. Но кроме того, определенные тенденции Первой мировой войны тяготели к тоталитаризму националистических окрасок, то есть к фашизму и нацизму в противовес Марксу, Энгельсу и Ленину, которые утверждали, что рабочий класс интернационален, свободен от национализма, придуманного-де буржуазией. Поэтому, утверждали они, армии всеобщей мобилизации, в которых при развитом капитализме количественно будет преобладать пролетариат, за своих «классовых врагов» — буржуазию и аристократию — воевать не будут. Первая же большая война обернется восстанием солдат против своих офицеров, международным пролетарским братанием через линию фронта, мировой революцией. В результате Ленин обозвал Первую мировую войну «империалистической» и повел агитацию за то, чтобы она переросла в международную гражданскую войну. Но этого не произошло, и, поскольку социалистические партии Германии, Австро-Венгрии и Франции проголосовали

133

в парламентах своих стран за военные кредиты, то есть заняли патриотическо-оборонительные позиции, революционно-интернационалистический клич провалился. Карты национализма от этого только выиграли. В результате война только укрепила и гипертрофировала национализм, особенно в побежденных странах, таких как Германия, которая болезненно переживала свое унижение на мирных переговорах в Версале и затаила мечты о реваншизме. Хотя Италия была в союзе с победителями, она так плохо воевала, что ее бывшие союзники не нашли нужным удовлетворить ее территориальные аппетиты. Так психологически Италия попала в лагерь побежденных, и в этом смысле ее фашизм имел те же психологические корни, что и германский нацизм.

Мы еще вернемся к этим двум странам и их проблемам, а пока взглянем на положение в лагере России и ее союзников к концу войны.

В 1917 году мы видим, с одной стороны, революцию в России и фактически постепенный ее выход из войны — сначала из-за развала военной дисциплины после Февральской революции и принятия Временным правительством Керенского платформы оборонительной войны без контрибуций, за которым последовал уже сознательный саботаж войны большевиками после их прихода к власти. С другой стороны, в войну вступают Соединенные Штаты Америки, что в конце концов приведет Америку к прекращению ее традиционной политики изоляционизма и невмешательства в дела Европы и коренному изменению политической карты мира, мирового баланса сил.

22 января 1917 года президент Соединенных Штатов Вудро Вильсон, готовясь вступить в войну, произнес речь в Конгрессе США, — это его так называемые 14 пунктов, — о том, как он понимает цели войны со своей демократической точки зрения. Вот отрывки из этой речи:

«Во-первых, мир должен быть утвержден без победы ... Утверждение победы означает подчинение побежденного воле победителя, заключения мира на условиях, диктуемых победителем. Такой мир является унижением побежденного и обычно принуждает побежденную сторону к тяжелым материальным страданиям. Такой мир устанавливается

134

ценой национальной боли, обиды, горькой памяти. Он не будет долговечным, ибо построен на песке...

Человечество сегодня жаждет свободы, а не силовых методов решения вопросов. Не может и не должен быть прочным мир, не основанный на принципе признания народного волеизъявления в качестве источника власти и не признающий, что никто не имеет право перебрасывать народы от одной власти к другой, будто речь идет о предметах, а не людях... Вот те принципы человеческого общежития, которые должны восторжествовать».