Тотальная война

— Какой ужас, — возмущенно выдохнула Арина Михайловна. — Это же дети слышат!

— Не бойтесь, ушки у них закаленные, — успокоил ее Максимов.

Максимов подвел ее к машине со стороны пассажирского места, открыл дверцу. Помог устроиться в салоне. Не успел обойти машину и взяться за ручку дверцы, как из кустов вылетел доберман. Ошалевший от свободы и безнаказанности, пес зарычал и стал скалить зубы. По бугристому загривку пошли гулять нервные волны. Пес ярил сам себя, скребя когтями по земле.

Арина Михайловна с неподдельным ужасом на лице оглянулась на Максимова.

Он втянул носом воздух и встряхнул расслабленными кистями рук. Потом открыл дверцу. Наклонился в салон.

— Все в порядке. Не волнуйтесь. Дверь не открывать, стекло не опускать, — ровным голосом произнес Максимов.

Пес бросился в атаку, чавкнул слюнявой мордой по стеклу. Арина Михайловна, вскрикнув, шарахнулась в сторону от налитых кровью глаз и желтых клыков, прижатых к стеклу.

Максимов взял большую отвертку, всегда лежащую у рычага переключения скоростей. Спрятал ее в левой руке, прижав жало к внутренней стороне запястья. Знал, что пса дядя Коля так и не удосужился выдрессировать, доберман остался бестолковой и безмозглой горой мышц, такой нарвется на удар и даже не поймет, что умер. Захлопнув дверь, Максимов тихо свистнул. Пес зарычал, еще раз ткнулся мордой, заляпав стекло слюной.

— Ко мне иди, тварь бестолковая! — поманил его Максимов.

На зов явился не пес, а его вечно пьяный хозяин.

— Ты чо собаку дразнишь! — процедил он, смерив Максимова взглядом. Глаза у дяди Коли были такие же, как у пса, навыкате и налитые кровью.

Останавливаться ради разговора с малохольным интеллигентом он не собирался. Разобравшись с мамашами, шел к скамейке завершить дискуссию со старшими представительницами женского населения.

— Минутку, — остановил его Максимов.

Дядя Коля затормозил, долго покачиваясь, ловил равновесие. Наконец, удержав изможденное алкоголизмом тело в вертикальном положении, уставился на Максимова. Пес, обежав машину, пристроился к ноге хозяина и тоже смотрел на чужака глазами, глупыми, как шарики от пинг-понга.

Пахло от дяди Коли перегаром, псиной и рыбными консервами. Максимову пришлось отступить на шаг назад. Точно на дистанцию прямого удара рукой.

Он критически осмотрел противника. Хотя дядя Коля и был в застиранной майке и спортивных штанах, его спортивная форма оставляла желать лучшего. Максимов не нашел ни одного места на его теле, состоящем из выпирающих костей и дряблых мышц, куда можно было бы ударить без риска моментально отправить собаковода на тот свет. И решил воздействовать словом.

— Дядя Коля, я не виню вас за тот образ жизни, который вы ведете. Потому что понимаю, вы жертва трагического стечения обстоятельств. Алкоголизм — заболевание генетическое. Пил ваш дедушка, мама с папой злоупотребляли алкоголем, и теперь вы просто не можете не пить. В силу того, что болезнь вступила у вас в стадию полного распада личности, вы не можете принимать ответственных решений. Я хочу сказать, что ваше решение завести собаку такой опасной породы, как доберман, ошибочно и чревато серьезными последствиями как для окружающих, так и для вас лично. — Эту тираду Максимов произнес ровным, спокойным голосом, глядя прямо в глаза дяде Коле. — Я ясно выразился?

На морщинистом, как сухофрукт, лице дяди Коли отразилась такая мучительная работа мысли, что Максимов сжалился и перевел все сказанное на более понятный ему язык.

— Слушай, геракл усушенный! Если я еще раз увижу эту шавку рядом с собой без намордника, убью на месте. А тебе, орел плюшевый, вырву башку вместе с позвоночником. Понял? — Все было сказано вежливым тоном, с мягкой улыбкой на губах.

Дядя Коля еще больше выпучил глаза, но смысл фразы хотя и медленно, но проник в отравленный алкоголем мозг. Он разлепил белесые губы и процедил, скорее по глупости, чем в приступе смелости:

— Чо ты гонишь, мужик!

Доберман угрожающе зарычал и потянулся вперед. С оскаленных клыков на асфальт закапала вязкая слизь.

— Ясно, слов мы не понимаем, — сделал вывод Максимов. Следом носок туфли врезался в грудь доберману. От резкого удара пес рухнул мордой в асфальт и затих. Отвертка выпорхнула из укрытия, и дядя Коля вздрогнул, почувствовав укол в живот.

— Только дернись, вспорю, как кабана, — не повышая голоса, предупредил Максимов. — Повторяю для дебилов. Еще раз увижу без намордника — удавлю обоих. Понял?

Дядя Коля кивнул. С отверткой, уткнувшейся в ребро, он трезвел на глазах.

— Все. Можешь гулять дальше, — разрешил Максимов.

Сел в машину, осторожно, чтобы не зацепить задним колесом лежащего в нокауте пса и его остолбеневшего хозяина, выехал со стоянки. Насколько мог судить по поведению бабок у подъезда, на его беседу с собаководом никто внимания не обратил.

«А нам дешевая популярность ни к чему. Не Киркоров все-таки», — с улыбкой подумал Максимов, представив визит любимца перезрелых дам в родной двор.

Арина Михайловна, прижав сухонький кулачок к губам, несколько секунд разглядывала Максимова.

— Странно, ты все время улыбался, — наконец обронила она.