Тотальная война

Он соврал, голова работала прекрасно. И фамилию на удостоверении, и номер запомнил. Только не собирался выяснять, не входит ли эта муровская ксива в число тех, что переданы в органы ФСБ в качестве «документов оперативного прикрытия». И так было ясно — «липа». Майора Андреева, каковым он значился в удостоверении, выдал черный ноготь на безымянном пальце и голос. С характерной наглой ноткой, что неизбежно проклевывается у всех допущенных к гостайне. Лица «майора Андреева» в музейном хранилище он не разглядел, но выразительную плешь на макушке запомнил. И палец с пробитым ногтем на перилах видел. Для опознания трех признаков вполне хватило.

«Как „искусствовед в штатском“ мог так быстро узнать о бесхозном трупе в моем подъезде? — спросил сам себя Максимов и сам же ответил: — Только в одном случае: если я в разработке».

«Майор» с молчаливого разрешения Максимова сел в кресло, а участковый остался стоять. Вид у него был потерянный. Роли, конечно же, распределили заранее, но «майор» от функций режиссера уклонился, с интересом разглядывал обстановку, и Дыбенко не знал, какой текст произносить и как двигаться, а импровизировать побоялся. Максимов решил взять инициативу на себя. Сдвинул ряд книг на стеллаже, продемонстрировал капитану маленький сейф. Затем закрыл от его взгляда колесико шифрового замка, встав спиной к Дыбенко. Тренькнула пружина, и Максимов, развернувшись, протянул участковому плоскую стальную коробку.

— Как видите, все по правилам. Сейф, несгораемый ящик с замком, — пояснил он, набирая шифр на замке коробки. — Вот и ствол. Магазин, заметьте, отдельно.

— Вижу, вижу — солидно протянул Дыбенко. Кургузыми пальцами подцепил пистолет, покачал на ладони. — Красивый, черт, — с завистью вздохнул он, неожиданно просветлев лицом.

Максимов сразу же проникся симпатией к этому мужику, затурканному борьбой с преступностью. Давно пришел к выводу, что если мужчина не скрывает своего восхищения при виде стройной женской фигурки и хищной красоты оружия, за его психическое здоровье можно не беспокоиться. С таким можно смело идти в разведку, выезжать на рыбалку, на худой конец — просто выпить водки. А если тупит глазки или напускает на себя скучающий вид, таких рядом с собой лучше не держать. Подведут или продадут в трудную минуту.

— «Вальтер П99», калибр 9 миллиметров, двухрядный магазин на шестнадцать патронов, вес — семьсот граммов. — Максимов перечислял тактико-технические характеристики оружия, зная, что от этих магических слов тихо млеет капитанское сердце. — При стрельбе на короткой дистанции кучность — двадцать пять миллиметров. То есть все пули ложатся в десятикопеечную монету.

— Пластмассовый, что ли? — капитан погладил корпус пистолета.

— Рамка из полимера, армированного стекловолокном. Дизайн, кстати, разработал знаменитый Чезаре Морини, — пояснил Максимов.

— Дорогой, наверное. — Дыбенко не мог оторвать взгляда от идеального инструмента смерти. Ничего лишнего, только мощь и сдержанная агрессивность линий.

— Рыночная цена — восемьсот долларов. Плюс доставка, оформление и прочее.

В капитане сразу же проснулись крестьянские корни. Таких трат на игрушку он одобрить не мог, есть сотня куда более дешевых способов отправить человека на тот свет. Пивная бутылка, например. Двадцать копеек — и стопроцентный труп. Он сделал строгое лицо, зачем-то понюхал ствол.

— Лицензия на оружие имеется?

— Конечно. — Максимов протянул ему запаянный в пластик документ.

Неожиданно подал голос «майор»:

— Скажите, Максимов, а зачем вам оружие? Как я посмотрю, брать у вас особенно нечего.

Он круговым движением руки обвел комнату. Стеллаж с книгами во всю стену, два кресла, низкий столик из темно-зеленого стекла и телевизор на полу. Кроме книг, интерес представляли две картины маслом и полдюжины акварелей, но глаз знатока сразу же определил бы, что относятся они к работам современных «нераскрученных» авторов. Лет через двадцать, может быть, и войдут в цену, а сейчас — прихоть хозяина и память о знакомстве.

«Так, кое в чем мы разбираемся», — отметил Максимов.

— А я сам для себя ценность, — сказал он.

— Аргумент, — согласился «майор». — Оружие предполагает врожденную жестокость, вы согласны?

— Только жестокость может положить конец человеческому насилию. Так сказал Жан Жэне, — пояснил Максимов для участкового.

Капитан Дыбенко из изречений великих знал только: «Мы придем к победе коммунистического труда» — и поэтому насупился.

— Кстати, Степан Никифорович, у меня к вам вопрос. Если хотите, сразу заявление. — Максимов кивнул на окно. — Во дворе ходит пьянь дядя Коля — личность вам наверняка известная.

— Ну. — Участковый напрягся.

— Бог бы с ним, если бы шатался сам по себе. Так он, дегенерат, добермана без поводка и намордника выгуливает.

— Ну. — Капитан покосился на пистолет в руке Максимова.