Тотальное преследование

Все-таки он был здесь не для этих… игр, ему следовало работать по-другому, а именно — лодироваться. Извеков и грузился дальше, уже не особенно уставая даже от четырехчасовых сеансов, вгоняемых в него иногда с тройной скоростью. Всего общий «стаж» его присутствия в машине приближался к семи тысячам часов, но Том все еще не «наелся», как это называлось на жаргоне врачей. Самое смешное, что к этому все, кажется, уже стали привыкать.

Кстати, доктор немного соврал, вернее, ошибся, что в пансионате все было уложено в общие восемь тысяч четыреста часов. Оказалось, что имеются еще знания, которые явно были рассчитаны на мекафов или на тех, кого они собирались интенсивно использовать. Система этих знаний называлась «исключительной», и врачи с любопытством решили испытать ее на Томе, потому что до него у них такая возможность возникала только четыре раза, не больше, и то, по общему мнению, неудачно. А через этот пансионат прошли, по словам какого-то охранника, около тридцати тысяч человек, и все были к тому же проверены, их способность к лодированию была подтверждена многократным тестированием.

В основном этот исключительный курс включал в себя космоплавание. То есть сначала, насколько Том мог уразуметь, его нагрузили знанием устройства космических кораблей от мелких, словно истребители времен человеческих войн, до здоровенных кораблей-маток, которые могли перетаскивать десятки этих самых истребителей. Еще имелись корабли классов «корвет», «фрегат», «крейсер», «тяжелый крейсер» и очень мощных машин, которым иного названия, кроме как «дредноут», придумать было невозможно. Но про себя Том называл их «броненосцами». Что-то в этих чрезмерно мощных и отлично оснащенных машинах было именно от старинных броненосцев, тем более что название «линкор» к ним не подходило. Линейной тактики в сражениях эти корабли определенно не придерживались.

Еще Извекова нагрузили устройством разного класса торговых межзвездных кораблей, транспортов, быстрых и легких посыльных судов, довольно вычурных пассажирских лайнеров, разного рода баз и станций, которые могли служить для ремонта кораблей или для обеспечения этих кораблей расходуемыми ресурсами в открытом и даже в глубоком космосе. Помимо устройства, Том получил также теорию звездоплавания, и тут выяснилось, что космос — это не прозрачная бездна, как думали прежде люди. Пространство оказалось очень сложным, но все эти машины позволяли передвигаться по космосу с ошеломительными скоростями и возможностями маневрирования, при которых, насколько понимал Том, эйнштейновское ограничение скоростью света уже не существовало. Он не раз и не два натыкался на какие-то намеки об этом, хотя подробно ему эти идеи не излагались.

Что Извекова заинтересовало больше всего, так это способность двигателей кораблей использовать энергию пространства. Оказалось, что это возможно, что именно пространство, а вовсе не материя, может предложить при некоторых условиях неограниченные запасы энергии. Тут Том уже не все понимал, потому что в этих выкладках было слишком много математики, а иногда всплывали отсылки на такие базовые принципы, о которых он не имел никакого понятия.

Но устройство этих машин, толкающих корабли по межзвездным путям, было любопытным. Том даже занялся их более подробным осмыслениям, то есть по вечерам, вместо того чтобы отдыхать за шахматами, он вспоминал, что ему загрузили, и пытался поскорее перегнать это все в осознаваемое знание, элементами которого он мог бы оперировать, а не слепо следовать вложенным в него схемам, что при лодировании, как он уже знал, у других «пациентов» довольно часто происходило.

Еще Извекова изрядно заинтересовала космонавигация. Она оказалась трех видов — планетарной, околозвездной и межзвездной. Движение в планетарных условиях почти не использовало возможность получения энергии из пространства, потому что нарушало некую сложную среду, окутывающую каждую из планет. Межзвездный перелет требовал разгонов со «сжиганием» пространства, причем тут были какие-то «плеши», в которых резко падало потребление энергии, и были «сгущения», в которых падала скорость корабля, словно у пули, попавшей в воду.

Но самой сложной была околозвездная навигация, главным образом, из-за огромных гравитационных нагрузок на корабль, солнечного ветра и даже, как понял Извеков, хотя и не сразу, из-за довольно сложной картины так называемых течений пространства. В целом это действительно напоминало сложности обычной навигации у берегов — то ли от приливно-отливных перемещений воды, то ли из-за разной плотности соленой и опресненной реками воды, то ли из-за направления потоков, задаваемых водосбросом. Аналогия эта не показалась Тому удачной, но всякие критические соображения он в себе задавил просто потому, что, скорее всего, никогда с этим в реальности не столкнется.