Тотальное превосходство

— Мне кажется, я встретил сегодня равного, — ответил я. — Или равную. Я могу смотреть на тебя, не чувствуя неудобства, какого-нибудь, любого, обыкновенного, не смущаясь и не стесняясь. И я могу также говорить с тобой легко и спокойно. И я не опасаюсь того, что ты не поймешь меня. И я не боюсь, что тебе удастся когда-нибудь обидеться на меня. Я могу сейчас наорать на тебя. И я могу сейчас даже ударить тебя. Больно. Очень больно. Но это нисколько не изменит твоего ко мне отношения. Мне так кажется. Я так думаю. Мне так хочется…

— А я встретила сегодня того, кто в действительности намного лучше меня, — сказала моя новая знакомая. — И равного, конечно, тоже, равного, равного… Мы говорим на одном языке. Мы все одинаково понимаем и все одинаково чувствуем… Но и того все-таки одновременно, кто намного на самом деле лучше меня… Я не встречала еще никого, кто был бы лучше меня. И ни мужчин. И ни женщин. Ни старика. Ни ребенка… Ты умней. Ты сильней. Ты талантливей. Ты красивей. Ты сексуальней. Ты беспощадней. Ты свободней… Но ты, я уверена, даже еще сам не догадываешься об этом, то есть о том, какой ты есть настоящий… Ты похож на убийцу… Вот какой ты есть настоящий… И не просто на какого-нибудь ситуативного убийцу или на того, который убивает только ради того, чтобы заработать себе на жизнь, а на того, который точно знает, что убийство — это необходимая, обязательная и неотъемлемая часть его жизни…

Я засмеялся. Я повернулся к женщине спиной и сделал несколько шагов в сторону от нее.

Когда возвратился, сказал обреченно:

— Ты даже представить себе не можешь, как я хочу тебя трахнуть!

На каком-то расстоянии от себя, метрах в трех, наверное, увидел Старика. Он заходил в мужской туалет. Прежде чем перешагнуть порог, Старик посмотрел на меня с неясной полуулыбкой. Я смог различить родинки на его лице, те самые, которые я рисовал еще сегодня вечером, вчера уже вечером, и несколько морщинок, которые я добавил ему, повинуясь внутренней гармонии и художнической органике. Людей еще в коридоре, каких-нибудь, каких-то, каких-либо, я не нашел. Коридор был пуст от людей, от посторонних, от незнакомых. Он принадлежал нынче тараканам, и мертвым и живым, и мне с моей фантастической женщиной. В туалеты, расположенные ниже уровня основного помещения, очень мало обычно кто ходит. Людям лень спускаться и подниматься по лестнице. Люди не хотят уставать… Я убил еще одного таракана. Он нагло и бесцеремонно боднул только что мой ботинок… Я засмеялся радостно и победительно, после того как убил нахального таракана, и шагнул энергично и воодушевленно в сторону двери, за которой скрылся Старик.

— Не уходи, — сказала мне моя новая женщина. Она свела плечики к своим ушкам, сложила вместе ладошки и прижала их, сложенные, указательными пальцами к своим губам. Она выглядела жалко и вызывающе в то же время. Она выглядела несчастной и возбужденной одновременно. Ее глаза покраснели, а ее носик порозовел. Я сейчас получал удовольствие (и не эстетическое вовсе, а сексуальное, разумеется) уже только от того, что просто смотрел на нее.

Терлись непроизвольно ее худенькие колени друг о друга — в томлении. Шуршали колготки, выдавая желание. Дрожаще постукивали по полу тонкие шпильки, привлекая внимание…

Я сейчас кончу, мать мою!

Так не бывает!

Так не было никогда!

Я не хочу верить тому, что в этот момент со мной происходит!..

Я благодарен Создателю за то, что такое вот теперь со мной происходит!..

Я попробовал остановить воздух, путешествующий по коридору. Поднял вверх руки. Растянул грудную клетку. Движущийся вдоль стен, вдоль пола и потолка, напористо, но неназойливо, воздух очищал коридор от запахов, от пыли, от дурных мыслей, от излишнего беспокойства, от пустых и не нужных вовсе решений и от глупых обязательств перед самим же собой… И вправду, а зачем мне этот Старик? Его же в реальности нет, это я его сам незатейливо выдумал. Нарисовал сначала его, а потом спроецировал его в настоящую жизнь… Воздух бился у меня за спиной. Кусал меня за лопатки, щипал за ягодицы, колотил по затылку. Но мою новую женщину я от него защитил. Неутомимые и неумолимые струйки воздуха не волновали теперь ее волосы и не забирались теперь, недобрые, колючие, под ее веки и в ее ноздри… Чем чаще и пристрастней я буду думать о моем Старике, тем быстрее и больше он станет приобретать черты в действительности существующего человека. Мне следует теперь банально и просто позабыть Старика. Окончательно и на всю жизнь. Как только вытечет из памяти последний его кусочек, он тотчас же испарится из действительной жизни. Растворится. Исчезнет. Вернется снова на полотно… Его не было. И его нет. Он не родился еще. Он жив только в моем воспаленном сознании…

— Как тебя зовут? — спросил я мою новую женщину. Зашиб ногой, после того как замолчал, ползущего по стене таракана. Движение это мое увиделось мне точным и совершенным. Таракан оказался не рыжего, а черного цвета. Он хрипел, умирая…