Тотальность иллюзии

Что бы я ни воображал себе об исследователях капитализма, делающих основное ударение на трудовую аскезу и отложенное удовольствие, эти особенности структуры заставляли людей работать. Сегодня система выживает в большей степени не благодаря созиданию чего-то нового и уникального, но благодаря кругообороту денег на рынке. Важно теперь не то, как ты работаешь, но сколько можешь привлечь дополнительных средств и финансирования. Порой грустно бывает, что даже академическая среда требует от соискателя подобных способностей.

Деньги, как известно, сами по себе ничего не значат. Но они заставляют вращаться лопасти двигателя экономики. Заёмные средства позволяют открыть новое дело, что, в общем и целом, и является главной целью капитализма. Но в наше время совершенно неважно, производится ли что-либо материальное или нет, основным мотивом стало увеличение количества купюр. Чего хотя бы стоит печатный станок США!

Невольно на ум приходит последний – 2008-ого года – мировой финансовый кризис. Так и видится следующая картинка. К какому-то крупному магнату приезжают люди в униформе и на грузовиках и говорят ему, что, мол, ваши активы обесценились, так что, будьте добры, откройте ваше хранилище, а мы изымем оттуда часть средств. Конечно, ничего подобного нигде не наблюдалось, но такие эпизоды на самом деле происходили повсеместно. И это приводит нас к ещё одной особенности современного капитализма.

В-четвёртых, он сегодня почти полностью виртуален. Вообще говоря, данная его черта имплицитна ему в принципе. В реальности купля-продажа товаров всегда означала обмен теми смыслами, которые они в себе несли. Что-то ценится потому, что система наделяет его стоимостью. Однако сейчас на рынке присутствует то, что не имеет даже шансов на материализацию.

Если снова себе вообразить того злополучного миллиардера, то у нас появится хорошая иллюстрация. Что произошло с ним во время кризиса? Просто где-то на отдалённых серверах поменялись местами или каким-либо иным образом скомбинировались нули и единицы, что и дало такой результат. И не надо никаких грузовиков и специальных команд – всё идёт, как и должно, т.е. автоматически.

Можно очень долго рассуждать о различных деривативах или о сложных финансовых схемах, итогом работы которых станет всё та же перестановка в двоичном коде, или, скажем, о валютном рынке, где изначально ничего и не должно было производиться, но лучше обратиться к другим примерам. Скажем, о различного рода брендах и лейблах. Ведь почему какая-то вещь стоит дороже прочих, если она ничем – даже в терминах само системы – не отличается от конкурентов? А просто потому, что у неё есть ярлык, который в глазах, по крайней мере, части потребителей выглядит более предпочтительным, чем любой иной.

Конечно, это может никак и не влиять на саму структуру, но боюсь, что она всё-таки претерпевает изменения. Господствующая нынче потребительская, а не производительная логика наделяет смыслом то, что прежде значения не имело. Дизайнерские побрякушки сегодня оказались в положении чего-то такого, на что раньше бы не обратили никакого внимания. Тот грубый материальный мир, в котором мы, вообще говоря, проживаем до сих пор, сменился виртуальной реальностью. Впрочем, смещение произошло не так, как о нём обычно думают.

Все эти осуждающие словеса о компьютерах не стоят и выеденного яйца по сравнению с тем, как сегодня изменилось восприятие мира. Нередко какая-нибудь безделушка становится смыслом жизни человека, желающего обладать, а, значит, очень скоро разочароваться в ней – ведь на её место завтра заступит уже другая, чуть отличная от вчерашней.

Обычно забывают о том, что реальный мир – это мир, переработанный социальной системой. Никто и никогда в человеческом обществе не видел действительности в её истинном свете, потому что последнего попросту не существует. Т.е. его нет в значении невозможности сдёрнуть с себя уже такие привычные и не замечаемые очки, искажающие то, на что направлен взгляд. В данном отношении потребительство – это всего лишь манера смотреть. И тут я могу перейти к последней из поставленных выше задач.

Меняется ли человек под воздействием трансформации окружающей его структуры, в каком направлении и что он собой сегодня представляет? На первую часть вопроса ответить довольно легко. Мы все есть продукты того общества, в котором мы вращаемся и которое предопределяет наш взгляд на вещи. Ведь если, скажем, вы смотрите на сигареты, то понимаете, что их курят, а для незнакомого с ними индивида они будут выглядеть просто как палочки совершенного неясного назначения. Но если опять же объяснить ему, зачем они существуют, то непонимание исчезнет. В этой связи всякий переход из одного мира смыслов в другой увлекает за собой всех, кто участвует в данном процессе. И, разумеется, люди меняются.