Тотальные институты

Эрвин Гоффман Тотальные институты Очерки о социальной ситуации психически больных пациентов и прочих постояльцев закрытых учреждений

Дмитрий Шалин Место «Тотальных институтов» в творчестве Эрвина Гоффмана

В течение своей профессиональной карьеры Гоффман трижды проводил полномасштабные полевые исследования, каждое из которых нашло отражение в соответствующей публикации.

Осенью 1949 года он прибыл в Шотландию, где собирал материалы для диссертации в небольшом поселении на острове Диксон. Результатом этнографической работы на Шетландских островах станет его первая и наиболее известная книга «Представление себя другим в повседневной жизни»[1]. В 1954 году Гоффман устроился в Лабораторию исследований социальной среды в пригороде Вашингтона и проработал там три года, изучая жизнь пациентов и медперсонала психиатрической больницы св. Елизаветы. Материалы включенного наблюдения этого периода опубликованы в нескольких трудах, в наиболее известном из которых — «Тотальные институты» — анализируются учреждения, ограничивающие свободу поднадзорных людей[2]. В 1960 году Гоффман устроился в школу подготовки работников казино и после получения лицензии работал крупье, исследуя практику игорного дела в Лас-Вегасе. Единственная публикация по этой тематике — обширная статья под названием «Там, где игра стоит свеч»[3].

Книга «Тотальные институты» носит подзаголовок «Очерки о социальной ситуации психически больных пациентов и прочих постояльцев закрытых учреждений». Это социологическое исследование строго регламентированных учреждений вроде домов для душевнобольных, концентрационных лагерей, армейских казарм, монастырей, интернатов и тюрем. Параллели между психбольницами и концлагерями могут показаться сомнительными, но у Гоффмана были основания для такого сближения. Всякое подавление свободы, унижение человеческого достоинства вызывало у него болезненную реакцию. Ребенок из иммигрантской семьи, он не раз сталкивался с антисемитизмом канадцев украинского происхождения, «охотившихся за еврейскими детьми как на погроме в Старом Свете»[4]. Личный опыт отчасти объясняет его повышенное внимание к стигматизирующим ситуациям, лицам и группам с навязанной обществом негативной идентичностью — психически больным, заключенным, религиозным меньшинствам, лицам с нетрадиционной сексуальной ориентацией[5]. Опыт Второй мировой войны и Холокоста усилил его отвращение к институтам насилия[6].

В США в это время набирало силу движение против принудительного содержания больных в психиатрических лечебницах. Работы Гоффмана цитируются чаще других сторонниками этого движения, хотя официально он его не поддержал[7]. Интерес Гоффмана к психиатрии — а значительная часть книги связана со включенным наблюдением в психиатрической больнице — имел для автора и сугубо личный смысл. Его жена, Анжелика Гоффман-Чоут, страдала маниакально-депрессивным расстройством, и долгое время находилась под наблюдением врачей. Гоффман скептически относился к диагнозу своей супруги и тогдашним методам лечения, настоянным на психоаналитических теориях Фрейда. Резко отрицательное отношение Эрвина к лечению жены и действительно тяжелому положению пациентов, против воли заключенных в лечебницы, отразилось на его концепции психиатрических заболеваний как стигматизирующего конструкта, навязанного репрессивным обществом людям с нестандартным поведением.

Душевнобольные, согласно Гоффману, «страдают не от психических болезней, а от обстоятельств»[8]. Индивид, которому всучили «испорченную идентичность» (spoiled identity), может быть жертвой семейных неурядиц или просто недоброжелателей. Возможно, им надоели странности родственника, не хочется ухаживать за больным или понадобилась дополнительная жилплощадь. И если в рассказах очевидцев эксперты разглядели признаки психического расстройства, то человеку с симптомами предстоит стать пациентом и жить со стигмой душевнобольного. В действительности «безумие или „нездоровое поведение“, которое приписывают психически больному пациенту, во многом является продуктом социальной дистанции, отделяющей высказывающего подобные суждения человека от ситуации пациента»[9]. «Я не знаю случаев психопатии, — убежден автор, — где схожие симптомы не обнаруживались бы среди нормальных людей, которых никому в голову не придет обвинять в психических отклонениях»[10].