Тотем

– Да, подавай сперва большие секции, ответил напарник, уже находясь в шахте.

Приподымая каждую секцию, Юра исходился матом. Шпильки коллектора были кривыми. Приходилось ровнять их ударами бабитовки. Жара заставляла его обливаться потом и дополнительно изматывала. Когда нижний ряд больших секций был установлен, последовал верхний ряд маленьких секций. Но надежды Юрия вновь не оправдались – шпильки верхнего коллектора были такими же кривыми. То и дело снова приходилось брать тяжелую бабитовку и ею ровнять их. Из шахты на всю подъемку лился мат, заставлявший улыбаться затирщиц, выскребавших скребками мазуту с полов разобранного тепловоза.

Когда секции первой шахты были вкинуты, предстояла вторая. Но и там состояние шпилек было не лучшем. Обливаясь потом, исходясь матом, Юра утешал себя тем, что по меркам города и всего Пермского края, у него не плохая зарплата. Несмотря на алименты на дочку, ему одному хватало даже снимать квартиру и самое главное – ему хватало еще и на пиво. Он давно понял, что на такой тяжелой и грязной работе, где нет и не может быть никакого уважения от начальства, состоящее сплошь из самодуров, и где перестаешь даже самого себя уважать, важно иметь какое-то внутреннее утешение. Когда он только устроился в Депо, он верил, что у него будут «гореть глаза», что он будет рад любому заданию, но поработав тут всего с один год, сделал вывод: это- болото. Прошло уже десять лет. Обещания, выучится на кого-то повыше, окончить курсы, так и остались обещаниями. Амбиций в нем не было никаких. Одни лишь мечты.

Наживляя гайки на шпильки, когда все секции были уже вкинуты, Юра погрузился в приятные мысли о предстоящей рыбалке. Тишина тайги, зажаренный на углях сазан, дикая природа, воздух. До него доносились команды напарника крановщице:

– Марина, вира! Оп! Чуть майна! Марина, еще чуть майна! Оп!

Андрей регулировал жалюзи.

– Все, Марина! Спасибо! – крикнул крановщице напарник и обратился к Юре. – Юран, уже обед! Пошли.

Во время обеда все обсуждали самую главную тему: предстоящие выборы губернатора Пермского края. Главных кандидатов было двое: Добренко – кандидат от правящей партии и независимый кандидат Вера Киле, молодая, энергичная и красивая.

– Ну что, мужики, кто за кого голосовать будет? – открыл тему Паша. – Я лично, буду за Киле.

– Я тоже, – жуя макароны, ответил Коля.

– А я за Доренко, – ответил Сергей Степанович. – Киле вообще не вызывает доверия. Она что-то больно молодая…

– Мы тебя услышали! – перебил его Паша. – Ты как всегда дичь несешь.

Долговязый, сгорбленный с круглыми, как у филина глазами, пятидесятилетний Сергей Степанович по прозвищу «Француз», которое он получил не за знание языка, а за то, что когда-то болел за сборную Франции, был Юре неприятен. Он всегда рассказывал истории, оставляющие неприятный осадок на душе. Все люди подлые по его словам, только он прав.

– Киле родилась и жила всегда в крае, – сказал Паша. – Добренко тут живет только пять лет. А то, что Вера Киле молодая, не играет роли. Она умна, образована…

Пашу перебил Денис:

– Политика вредит пищеварению!

– Это точно! – согласился Денис.

– А ты Юран, по ходу за Добренко голос отдашь?

– Нет, я вообще голосовать не буду. Не хочу. Киле, конечно, красивая, но женщине в политике не место, я считаю. Хотя было бы зачетно, если бы у нас был такой губернатор, сексуальный. А Добренко, по-моему, очередной вор.

Сергей Степанович снова вмешался:

– Я не доверяю нивхам. Она из этого народа…

– Француз, ты что, в нацики подался? – спросил Денис.

– Нет, но я не доверяю нивхам. К тому же у нее свой ночной клуб, а это…

– А при чем тут ночной клуб? – вступился за своего кандидата Паша. – От правящей партии был губернатор – нихрина не делал. Надо кого-то из местных.

– Ой, ну все! Политики все невсраться! – сказал Денис.

– А-то Киле будет что-то делать для края? – засомневался напарник Юрия Андрей. – Я в ее ночном клубе бывал. Дорогой, но зачетный. До сих пор не могу выговорить его название…

– Симберамони, – напомнил Паша. – С нанайского «Древо познания».

– Во-во! – разошелся Француз. – Не то ли самое Древо познания имеется ввиду? Киле говорила в одном интервью, что имеется ввиду древняя нанайская легенда о Древе познания и Черном Змее, который даровал людям знания с плода этого Древа.

– Чего свистишь? – ответил скептически Паша.

– Набери в интернете! – ответил сердито Француз.

– А что, у нанайцев тоже такая легенда есть, как у нас? – удивился Андрей.

– Конечно, зло всегда оставляет свой отпечаток. Между прочим, легенда о Черном Змее появилась задолго до того, как христианство проникло сюда, на Дальний Восток, – ответил Француз. – Для верующих людей такое название клуба – верный признак неравнодушия его владелицы к оккультизму.

– Хорош свистеть! – прервал его Паша. – Мне лично все равно как там клуб называется. Киле, между прочим, пожертвовала деньги на строительство церковного комплекса. Еще ее часто видят в храме.

– Ей просто выгодно позиционировать себя как верующую, – соглашался с Французом Денис.