Тотти. Император Рима

И вот я уже положил сумку в багажник автобуса, съежился на сиденье в глубине салона, осматривался, пытаясь стать невидимым. Кто-то улыбался мне, кто-то подкалывал, полчаса езды – и мы приехали в Чампино, погрузились на борт воздушного судна, принадлежащего флоту Чаррапико – президента, который получил клуб в управление от вдовы Виолы. Я был голоден, но даже после взлета не смел приблизиться к шоколадкам и орешкам, предназначенным для игроков, которые, между прочим, в Тригории поели, а вот я-то – нет. На помощь пришли Джаннини и Темпестилли, двое «стариков».

– Давай лопай, а то до ужина не дотянешь, – улыбнулись они, увидев кучу шоколада и, вероятно, поняв ситуацию.

Я взял одну плитку, сделал это, видимо, очень несмело, потому что оба хором воскликнули:

– Да бери, никто тебя не укусит!

И уверили меня, что чувства, которые я испытываю, для них не новость, с ними тоже такое было и что все будет нормально.

– Ты хорош, Франческо. Отец мне постоянно говорит, что у «Ромы» с тобой есть большое будущее. Тебе нужно просто оставаться спокойным, не пугаться этих старикашек.

И Джаннини обвел рукой салон, показывая на остальных игроков. Кто-то спал (да как вообще можно спать в полете?!), кто-то резался в карты, двое-трое шуршали газетами.

– В гостинице я тебя со всеми познакомлю, – пообещал в завершение капитан.

Я пробормотал что-то благодарное и впервые отважился на гримасу, которая отдаленно напоминала улыбку.

«Рома» Вуядина Бошкова, который клевал носом на первом ряду, была командой, уже давно неспособной расправить крылья: в таблице она шла десятой, далеко от лидирующей группы, во главе которой был «Милан» Фабио Капелло. В целом после скудетто и финала Кубка чемпионов в начале восьмидесятых «Рома» постепенно теряла уровень, сползая в середину таблицы, и это обстоятельство город терпел с трудом. Выезд в Брешию состоялся после вылета из Кубка УЕФА от дортмундской «Боруссии»; вылет же из Кубка Италии – в финале «Рома» потерпела поражение от «Торино» – был еще впереди.

Гостиница в Брешии оказалась шикарной, ну или мне так казалось. Мы прибыли туда ближе к вечеру. Для меня, к счастью, был приготовлен отдельный номер, потому что с нами не было одного игрока, Хесслера – именно он-то и получил травму. Фернандо Фаббри, администратор команды, вывесил в холле распорядок дня. Ужин был назначен на восемь часов, но я спустился уже в семь, чувствуя волнение и одновременно любопытство. Однако мое стеснение никуда не ушло, я каждую минуту находил для всего какие-то отговорки. Мобильник, например: у меня он был одной из последних моделей, и мне не хотелось, чтобы меня считали повернутым на этом. Я быстро позвонил родителям, чтобы сказать, что мы прилетели, все хорошо, но насчет завтрашнего дня я еще ничего не знаю. Завершил звонок почти вовремя, меня едва не засек Бошков (вспоминая это сейчас, никак не возьму в толк, что в этом могло быть плохого), который поджидал прихода основной части группы.

– ТЫ ХОРОШ, ФРАНЧЕСКО.

ОТЕЦ МНЕ ПОСТОЯННО ГОВОРИТ, ЧТО У «РОМЫ» С ТОБОЙ ЕСТЬ БОЛЬШОЕ БУДУЩЕЕ. ТЕБЕ НУЖНО ПРОСТО ОСТАВАТЬСЯ СПОКОЙНЫМ, НЕ ПУГАТЬСЯ ЭТИХ СТАРИКАШЕК.

– Я часто прихожу на матчи молодежки, Тотти, – сказал он, подойдя ко мне. – Ты слишком силен для нее, ты забил два мяча в том матче. Послушай меня: если ты забиваешь дважды в одном матче, то это знак того, что нужно переходить на другой уровень.

Большой урок в короткой фразе, типичной для славянского тренера: после каждой победы ты должен не почивать на лаврах, а поднимать ставки в игре.

Джаннини, как и обещал, представил меня команде, я постарался выдержать их взгляды; по крайней мере, не опустил глаза долу. Я набираюсь опыта? С учетом страха, который меня парализовал так, что я не мог даже сказать «спокойной ночи», я бы не стал это утверждать. В какой-то миг, пока другие играли в бильярд, Джаннини сделал мне знак, показав на часы, и мне не казалось правильным бросить «всем пока». Я шел спать, взволнованный одним обстоятельством: считая и пересчитывая игроков, я понял, что вместе со мной нас оказалось шестнадцать. Таким образом, хоть мне это официально никто не объявил, выходит, что завтра я буду на скамейке запасных.