Тотти. Император Рима

Упреждая ваши мысли, скажу, что годы спустя, в день следующего знаменитого забега Маццоне в Брешии к трибуне болельщиков «Аталанты», я позвонил ему, чтобы выразить все свое понимание и симпатию. В том рывке Маццоне была гордость римлянина, которому никакие ограничения не указ, и защита памяти своих родителей, что намного более важно. Видя его на экране, обезумевшего от ярости, я почувствовал искру любви – такой, которую он дарил мне вплоть до того дня, когда он покинул Тригорию. И думаю, что даже тифози соперника в какой-то степени оценили его реакцию. Маццоне показал, что в жилах у него кипит кровь и что он – настоящий мужчина.

Мой второй сезон «Рома» провела явно лучше: с седьмого места поднялась на пятое, получила путевку в Европу, и, если считать очки по старой системе (это был первый сезон, когда за победу стали начислять три очка), она заработала их на восемь больше, чем в предыдущем чемпионате. Я забил еще три мяча помимо дебютного и заработал доверие, которое мне стали оказывать Бальбо и Фонсека, два очень сильных форварда. Я знаю, что Абель не раз рекомендовал Маццоне ставить меня на позицию диспетчера под ними.

В ТОМ РЫВКЕ МАЦЦОНЕ БЫЛА ГОРДОСТЬ РИМЛЯНИНА, КОТОРОМУ НИКАКИЕ ОГРАНИЧЕНИЯ НЕ УКАЗ, И ЗАЩИТА ПАМЯТИ СВОИХ РОДИТЕЛЕЙ, ЧТО НАМНОГО БОЛЕЕ ВАЖНО.

– Потому что, Мистер, если есть Франческо, есть и масса возможностей забить, – говорил Бальбо.

Следующий сезон я начал в нападении, но забивал мало, всего два мяча в чемпионате. Конечно, особняком стоит мой первый еврокубковый гол, бельгийскому клубу «Эндрахт Алст». Этот вечер был весьма странным, потому что мы выиграли 4:0, но под свист болельщиков. С Маццоне мы вновь заняли пятое место, в Кубке УЕФА дошли до четвертьфинала, но с трибун веяло холодом. Франко Сенси хотел перемен и искал тренера по городам и весям, поскольку был убежден, что работать в Тригории может не каждый. Когда летом 1996-го на слуху появилось имя Карлоса Бьянки, не все знали, кто это такой; или, возможно, делали вид, что ничего не знают, чтобы сделать расставание с Маццоне менее болезненным.

Бьянки – аргентинец, который после долгой карьеры игрока на родине и во Франции выиграл с «Велес Сарсфилд» все, что можно. Он приехал, чтобы заменить на тренерском посту римлянина, которого считали слишком мягким в общении с игроками, и сразу дал понять, что у него много предрассудков в отношении римлян в составе команды. Не исключаю, что он просил Сенси и Джорджо Перинетти (нового спортивного директора клуба, назначенного после ухода Эмилиано Машетти) приобрести «своих» игроков и что клуб мог пообещать ему их в перспективе, но сначала руководство хотело убедиться, что работа Бьянки принесет успех и в еврокубках. Известно, что он был кандидатурой президента и что первые хорошие результаты – в межсезонье команда не была перегружена, поэтому она и играла легко – привели Сенси в восторг, убедив, что он сделал гениальный выбор. Перинетти был не столь воодушевлен и делал вид, что не слышит распоряжений президента немедленно продлить контракт с аргентинцем. Джорджо, как и нам, игрокам, не нравились некоторые идеи, которые Бьянки привнес в Тригорию, – например, двусторонки «римляне против остальных», в которых можно было уловить его антипатию к нам. Он беспардонно болел за «остальных» и радовался, когда «римляне» проигрывали; я даже чувствую себя неудобно, рассказывая об этом, потому что никто не верит. Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, что я у него – «пунктик», потому что он считал меня лентяем, и заставить его изменить мнение было невозможно, даже работая в три раза больше, что, кстати говоря, при Бьянки для меня и было привычным рационом.