Тотварищ жандарм

Дождавшись кивка старшего матроса, мы с Любкиным двинулись прочесывать этаж в поисках третьего часового. Тот как ни в чем бывало сидел в кресле перед открытым окном и курил трубку, с наслаждением пуская густые клубы дыма. Тут уже я с наслаждением со всей пролетарской ненавистью залепил ногой, обутой в тяжелый армейский ботинок, ему в голову, пока он не начал кричать. Раздался смачный хруст, и поляк вывалился из кресла. Любкин, идущий за мной, присел возле него, пробежался пальцами по лицу и прокомментировал:

— Хороший удар, ваше благородие. Вот только челюсть вы ему сломали, говорить не сможет.

— Ну и ладно. В коридор его и кончай по-тихому. Одного хватит. Возьми двух человек и проверь комнаты, чтоб сюрпризов не было. Выходы на лестницу заблокируй, чтоб никто не пролез сюда, а потом пообщаемся с нашим польским товарищем. Есть у меня к нему парочка вопросиков.

— Будет сделано, Александр Павлович.

Прихватив ПМ с глушителем, как я, двумя руками, он, взяв с собой двух матросов, осторожно двинулся прочесывать комнаты.

Со мной остался старший из матросов, кондуктор Палкин, которому я приказал вязать веревки как раз над окнами комнаты, где будут завтракать заложники, и готовиться к операции, а сам связался с Дубельтом:

— База, это Крот.

— Слушаю вас, Крот.

— Третий этаж очищен, ждем продолжения банкета.

— Вас вижу. Все идет установленным порядком. Завтрак доставлен. Уже начали собирать заложников в комнате над вами.

— Ждем сигнала.

Вытащив магазин из пистолета, я добавил в него патрон, вставил обратно и стал наблюдать за улицей. А там начали разворачиваться интересные события. Через пять минут, когда всех заложников собрали в столовой, в парк прибыл конный отряд, в котором явно просматривался человек в камуфляже. Спешившись, его в сопровождении двух драгун и офицера повели прямо к центральному входу флигеля.

— База, это Крот, начинаем вторую фазу. Сколько людей охраняют заложников?

— Мы насчитали шестерых.

— Хорошо.

И тут же вызвал Машу:

— Княжна.

— На связи.

— Сигнал, твоя стрельба. Валишь тех, кто в окнах второго этажа. Попытайся кого-нибудь достать внутри.

— Вас поняла, Крот.

И не утерпела и добавила:

— Саша, поосторожней, пожалуйста.

— Обещаю. Не подведи. Отбой.

Не доходя двадцати метров, офицер-драгун, два конвоира и вроде как я, если судить по камуфляжу, остановились и стали вызывать главаря террористов. Для нас это было сигналом. Используя альпинистское снаряжение, мы с вахмистром, каждый у своего окна, вылезли наружу и стали осторожно спускаться, чтоб не быть замеченными из окон второго этажа:

С первого этажа им в ответ закричали:

— Стоять. Это кого вы привели?

Офицер им ответил:

— Это капитан Осташев, которого вы хотели. У вас есть человек, который должен его опознать, спросите его!

И все затаили дыхание. Это был ключевой момент.

И тут с первого этажа я услышал короткую фразу, произнесенную с сильным английским акцентом:

— Это он.

Главарь террористов засмеялся и прокричал:

— Мы требовали голову этого москаля. Вот голову нам и предоставьте!

Офицер что-то скомандовал солдатам. Те отошли чуть назад, вскинули короткие кавалерийские карабины и синхронно выстрели в спину человеку в камуфляже. Даже мне отсюда было видно, как из его груди, разорвав камуфляж, вылетели два фонтана крови. Человек дернулся, упал на землю, и под ним стала расплываться лужа крови. Все это выглядело настолько реалистично, что и я бы поверил, если бы не сам несколько часов назад подкладывал этому человеку — моему двойнику, пакетики с кровью и маленькие вышибные зарядики, как в кино. Народ тут еще не избалован спецэффектами, по результату — Голливуд отдыхает.

Из окон Зубовского флигеля раздались радостные крики поляков, ставших свидетелями того, как русский император пошел на попятную и готов платить жизнями своих преданных офицеров за жизни своих детишек. Это были даже не крики, а рев удовольствия, а чуть позже они начали горланить какую-то свою песню. Вот этого мы и ждали.

Щелк. Стоящий прямо подо мной в окне поляк захлебнулся песней и исчез. Щелк. Еще один, но уже под Любкиным, также пропал из поля зрения. Теперь время пошло на секунды. Дернув карабин, я опустился на два метра, зависнув перед окном, пользуясь заминкой, запрыгнул на широкий подоконник. Руки трясло от адреналина, но тем не менее ствол АПСа с глушителем уже искал террористов в комнате. Так же, как и на вчерашних тренировках, где мы с Любкиным сожгли по полсотни патронов, уже автоматически стал стрелять.

Хлоп. Стоящий возле стола поляк, получив пулю в грудь, упал. Третий. Хлоп. Девушка в мужском костюме с пистолетом на поясе куклой отлетела к стене и начала сползать, оставляя за собой кровавый след. Хлоп. Это уже Любкин подключился. Хлоп. Хлоп. Вам! Это уже в ответ. Последний поляк, видимо не так сильно раненный, успел разрядить пистолет в вахмистра. Пуля, попав в бронежилет, вынесла казака из окна, и он повис на веревке. Хлоп. Последний недобиток затих.

В комнате уже стоял визг. Стараясь, чтоб меня услышали, я закричал во все горло:

— Все на пол! Быстро под стол!