Тоуд-триумфатор

«На лодках не принимаем. Ни сейчас, ни когда-либо».

Вывеска гостиницы тоже выглядела не очень традиционно. Художник избегал теплых, ярких тонов, в которых обычно рисуют вывески гостиниц, чтобы привлечь постояльцев. Вместо этого к доске с надписью «Шляпа и Башмак» на средневековый манер гвоздями были прибиты видавшая виды шляпа и забрызганный грязью башмак.

— Зайдем и посмотрим, нельзя ли тут что-нибудь узнать о Латберийской Щуке. — Рэт сказал именно то, чего Крот и опасался. Будь его воля, он послал бы подальше это гиблое место и убрался бы отсюда подобру-поздорову.

— Я захвачу дубинку, — сказал он. — Мне что-то совсем не нравится этот притон…

— Не стоит, Крот. Мы не собираемся ни с кем ссориться и задирать местных, — сказал Рэт и разумно добавил: — Но лодки оставим с той стороны моста, на всякий пожарный. Там они будут у нас на глазах, и мы сможем быстро добежать до них в случае чего.

Дверь таверны заскрипела несмазанными петлями и открылась. За ней оказалась маленькая прихожая с тремя дверьми. На той, что была прямо напротив входа, висела надпись корявыми буквами: «ПОСТОРОННИМ СЮДА НЕЛЬЗЯ».

На второй, той, что налево, они прочитали: «И СЮДА ТОЖЕ», поэтому открыли третью.

Дверь вела в большое, облицованное камнем помещение, темное и промозглое, в котором собралось довольно много народу. Некоторые отчужденно стояли, опершись на стойку бара и прихлебывая из высоких пивных кружек, другие сгрудились на скамьях за грубо сработанными деревянными столами и тоже потягивали пиво, закусывая похлебкой с размоченным в ней хлебом и негромко переговариваясь.

Как только Крот и Рэт вошли, разговоры стихли и вся компания уставилась на двух чужаков. В комнате преобладали представители (и далеко не лучшие!) двух видов животных, которых Крот и Рэт недолюбливали: ласок и горностаев. Ласки в основном уединялись у стойки, горностаи же, а их было больше, были более компанейскими. Встречались тут и крупные, и помельче, и тощие, и толстые, но реакция на приход посторонних у всех оказалась одинаковая — неприятное любопытство.

— Жратва кончилась, — проворчал чей-то голос из-за стойки, и друзья разглядели высокого мертвенно-бледного субъекта, по-видимому хозяина заведения.

— Кроме картохи, — прохрипел голос его жены откуда-то сверху и изнутри. — Дай им вчерашней.

— Ну что ж… — протянул Крот. Решив принять его раздумье за заказ, хозяин поднялся на несколько ступенек и крикнул:

— Эй, вы, гусыни, две двойные порции!

Потом он снова повернулся к посетителям и положил свою отвратительную лапу на ручку насоса, весьма похожего на полицейскую дубинку.

— А как насчет выпивки? Что будете?

— Я как раз подумал, — ответил Рэт, стараясь говорить как можно тише, потому что все присутствующие по-прежнему молчали и ловили каждое слово чужака, — о старом добром эле, о котором написано на вывеске.

— Да ну! — издевательски выдавил хозяин, изучая их с нарастающей неприязнью.

— Так какой эль у вас есть? — не сдавался Рэт.

— Трех сортов, — ответил хозяин. — Только распивочно. «Полицейский пунш», не угодно ли? Потом еще «Проклятье епископа», ежели вам это больше по вкусу. А самый забористый — «Суд присяжных», но последний разливаем порциями по пинте, так что сами потом домой не доберетесь.

— Ну что ж, тогда, — сказал Рэт, которому не терпелось поскорее закончить этот разговор, — нам по пинте «Полицейского пунша».

С пенными кружками они сели к столу. Трое горностаев неуклюже подвинулись, чтобы освободить для них место. Через несколько минут перед Кротом и Рэтом появилось по тарелке картошки. Интерес к вновь прибывшим уже начал угасать, и разговоры в таверне возобновились.

— Сколько с нас? — спросил Рэт, видя, что хозяин топчется около них в ожидании.

— Зависит от того, сюда вы или туда…

— Я не совсем понял, — сказал Рэт.

— А чего тут не понять? Проще пареной репы: сюда — это значит вниз, а туда — вверх.

— Вы имеете в виду: вниз по Реке и вверх по Реке?

— А он что говорит! — вмешался в разговор один из сидящих рядом горностаев.

— И цены будут разные? — спросил Крот, чуя какой-то подвох.

— Если вы сюда, то есть возвращаетесь в Латбери, тогда по два пенса три фартинга с каждого за картошку и по одному пенни за пинту пива, короче, с вас полкроны — и разойдемся!

Горностаи перемигнулись и опять замолчали, выжидая, согласятся ли посетители с такими расчетами или станут торговаться.

— Ну а если мы направляемся вверх по течению? — спросил Рэт.

— Если так, хотя я лично не посоветовал бы, тогда можете брать задаром «Проклятья епископа» сколько выпьете и еще сколько влезет картошки.

— Задаром?

— Ну! Только вы ж не собираетесь… туда!

— Собираемся, — твердо сказал Крот. — Мы действительно направляемся вверх по течению. Вы ведь это называете «туда»?

Впервые хозяин не нашелся что сказать, и в таверне опять воцарилось молчание, только на сей раз в нем было больше удивления и любопытства, чем враждебности.

— Я бы на вашем месте туда не совался.