Tough Cookie (СИ)

Чон морщится, до побелевших костяшек сжимает пальцами края столешницы, и считает до трех прежде, чем ответить на вызов. В этот раз это оказывается всего лишь шофер, который слишком любезно просит его спуститься и добавляет напоследок, что Чихо ждать не любит. Чонгук на это только фыркает неопределенно, накидывает на плечи кофту, поднимает упавшие с тумбы ключи и, проталкивая мобильный в нерастянутый джинсовый карман, нехотя спускается вниз, где его ждет черный BMW. Всю дорогу Чон убеждает себя, что едет к обычному, ничего не значащему клиенту, что заказ оплачен, и он достаточно взрослый мальчик, чтобы с этим справиться. Но мерзкий голос внутри все повторяет и повторяет, отказываясь затыкаться хоть на секунду, что он едет к собственному брату, который вызывает его всего лишь для того, чтобы трахнуть и выкинуть за дверь. Он это понимает с ужасающе кристальной ясностью, но едет все равно. И становится плевать, что У оплатил операцию матери, плевать, что Чонгук проститутка и вроде падать дальше некуда. От мыслей, что он скоро окажется у Чихо и останется с ним один на один — воротит. Но вместе с этим в глубине души Чонгук признается себе поразительно честно, что дело здесь вовсе не в том, что Чихо ему противен, наоборот — эта тяга к У множится и разрастается не на холодной безудержной ненависти, а на желании подобраться ближе, рассмотреть четче, прикоснуться смелее. И Чонгук противен сам себе.

Когда машина тормозит перед многоквартирным элитным зданием в центре города, Чонгук давит все свои мысли глубоко внутри и, бросив водителю короткое тихое «спасибо» выходит из авто. У входа в блок его встречает охранник и провожает до лифта. Охранник сам нажимает кнопку на нужный этаж и, кивнув, уходит быстрее, чем закрываются створки. Пока лифт везет Чонгука наверх, он делает несколько глубоких вдохов и с усилием успокаивает выстукивающее неровный бит сердце. Выйдя из лифта, Чонгук подходит к массивной двери с номером, который назвал охранник, и стучит в нее только после третьей попытки, уговорив себя не послать всю эту хрень к черту. Дверь открывается практически сразу, но Чону кажется, что проходит по меньшей мере целая вечность. А то и две.

Чихо встречает Чонгука с бокалом виски в руке и, кивком головы приказывая пройти внутрь, скрывается в комнате. Потоптавшись пару секунд на пороге, Чон морским узлом стягивает канаты внутри своей головы, запрещая себе сомневаться и думать, перекрывает все возможные пути отхода и слишком осторожно, вымеряя каждый следующий шаг, плетется к первым попавшимся по коридору дверям. В огромной гостиной, отделанной в белых тонах, Чихо не оказывается. Чонгук так и стоит посередине комнаты и осматривается. На большом плазменном экране на стене крутят клип очередной девчачьей группы. На низком журнальном столике, перед огромным кожаным диваном, стоит распечатанная бутылка виски, ведерко со льдом и целая пачка сигарет. Недалеко от них лежит мобильный Чихо. Чон с усилием давит желание приложиться к бутылке, потому что все это достаточно ощутимо напоминает ему об их первой встрече. Кажется, даже песня играет та же самая. Чонгук задерживает дыхание, считает от десяти до нуля, чтобы прийти в норму, и те самые успокоительные, которыми его напичкали тогда в больнице уже не представляются таким уж дерьмом, только чем-то, что способно было бы примерить его с тем ближайшим будущим, которое Чихо охотно готов продемонстрировать. Но ничем спастись нельзя.

— Чего ты как бомж оделся? — Чон вздрагивает от голоса У и поворачивается к нему лицом.

Стоять спиной почему-то страшно. Чонгук знает, что там, по всей поверхности кожи, десятки незащищенных следов и вырезанных ложбинок, которые не успевают даже затягиваться, когда Чихо бьет точно в цель — каждым словом или прикосновением — будто знает, куда нужно ударить так, чтобы всадить острие лезвия еще глубже и больнее. Так, чтобы больше не заживало. Его оценивающий взгляд сканирует от и до, становится неуютно, и Чонгук незаметно передергивает плечами, чувствуя расползающиеся мурашки по всей длине позвонка и вдоль переломанного хребта. Чихо стоит, прислонившись к косяку двери и, приподнимая уголки губ в предвкушающей усмешке, медленно подходит к напряженному, вытянутому алмазной струной Чонгуку.

— Хотя, я все равно тебя раздену. Несмотря на то, что видеть тебя я предпочитаю голым, будь добр, в следующий раз одевайся так, как и положено. То есть как шлюха, — от слов У хочется удавиться, но Чон молчит и продолжает слушать. — Я до сих пор помню ту прозрачную майку и то, как ты выглядел в клубе. Я твой клиент, и твоя работа выполнять все мои прихоти. Понял? — Чихо цепляет пальцами подбородок Чонгука и всматривается в глаза. Чон шумно сглатывает и приходится удерживать себя на месте, чтобы налепленная маска не посыпалась под ноги раньше времени. — Понял? — уже с нотками стали в голосе переспрашивает У. Чонгук коротко кивает. — Вот и умница.

— Подойди.