Товар для Слона

Антон тем временем отплыл от бровки, выждал, поглядывая в зеркало, круто развернулся в обратную сторону и тут же свернул направо, через мостик. До крайних домов восточной границы Петровского поля — километра два — дорога шла по незастроенным местам и только потом, уже за широкой балкой, превращалась в улицу Дубоноса. Мотора почти не было слышно, лишь зудели по мокрому асфальту шины. На первом перекрестке пришлось тормознуть — «скорая помощь» с сиреной и мигалкой подрезала нос и умчалась к неотложке.

— Чуть ли не единственный в городе освещенный перекресток, — брезгливо проворчал Дубов.

— По статистике дорожных аварий входит в первую десятку, — объяснил Кучумов.

Темные улицы раздражали Бориса Олеговича. Федерация разыгрывала с обнаглевшим независимым соседом политические игры с отчетливым душком экономического шантажа, поэтому независимые политиканы подчеркнуто экономили энергию на своих независимых согражданах. Когда фирменный поезд Чураев — Москва пересекал границу и в ночном мраке вспыхивали залитые светом улицы Половецка, в вагонах начинали матерно браниться.

Следующий островок света был у круглой клумбы на углу Проспекта. «Вольво» повернул налево, потом направо, в узкий и темный проезд.

— Не удивляйтесь, Дмитрий Николаевич, я тут недавно домик приобрел по случаю смерти владельца… Тормозните, Антон… Знаете, Дмитрий Николаевич, мне говорили, Ланской погиб вот на этом месте, где мы с вами сейчас стоим…

Кучумов пожевал губами, потом спросил небрежным тоном:

— А вам не говорили, где погиб главарь преступников Кононенко?

— Ну как же! — оживился Дубов. — Говорили! Я, конечно, не знаю, насколько это соответствует истине, но говорили, что вон там, за поворотом…

— Ты смотри, — покачал головой Кучумов, — правильно вам говорят! Пустячок, конечно, но приятно подколоть Слона…

Дубов снисходительно улыбнулся.

Проволочную ограду сменил тесовый забор, весь участок стал выглядеть чуть-чуть аккуратнее — но не более того. Домик оставался прежним, без изменений, разве что на окнах появились другие занавески, чуть плотнее. Сейчас за ними горел свет.

— Прошу в мой скромный приют отдохновения, — пригласил Дубов.

Кучумов вошел, оглядел действительно скромную, хотя и уютную обстановку. С удовольствием отметил, что в домике тепло, и расстегнул молнию на куртке. Откуда-то возник крупного сложения молодой человек, забрал у Дубова и гостя верхнюю одежду. Исчез в крохотном коридорчике, снова появился, подкатил к столу сервировочный столик, прикрытый крахмальной салфеткой, снова исчез.

Борис Олегович расположился за столом, показал полковнику место напротив, проговорил:

— Не удивляйтесь, что я привез вас сюда, — нам с вами нужно без помех просмотреть некие документы.

Он выложил перед Кучумовым копии, добытые Асей, а сам тем временем снял с сервировочного столика салфетку, налил джину в два высоких стаканчика, разбавил индийским тоником, бросил по кубику льда. Перенес на стол два блюдечка — с орехами и фисташками.

Кучумов, листая бумаги, пробормотал:

— «Меценат»…

— Да-да, — подхватил Дубов, — одно из легальных заведений господина Арсланова.

Дмитрий Николаевич досмотрел бумаги, молча сложил, подровнял, сколол обратно скрепкой. Взял стаканчик, отпил глоток, закусил фисташкой. Совершенно очевидно, эти бумаги — полное и окончательное оправдание Арсланова, они снимают с него всякие подозрения в убийстве. Непонятно только, как он убедил мэра. Гм, а с другими рынками как убеждал? Да нет, другие были до Коваля… Ладно, не в том дело.

Так что, неужели Слон открыто признает несправедливость своих обвинений и сам принес доказательства? Ну уж нет, не тот человек. Небось, ждет, чтобы я высказался, мол, я же говорил, — а потом ошарашит каким-то новым вывертом. Молчание затягивалось, и Кучумов произнес спокойно:

— Я догадываюсь, это ещё не все?

Борис Олегович медленно склонил голову, отдавая дань выдержке и проницательности собеседника. Вынул из кожаной папки второй комплект бумаг, заметно толще, положил на стол.

Кучумов начал читать, приподнял брови:

— Акционерное общество с контрольным пакетом у мэрии? По-моему, это новая форма у нас в городе… Полагаю, ваша идея?

Дубов скромно поклонился, тоже поднял стаканчик. Посмаковал, шевеля губами, отпил ещё глоток. Вытащил из кармана трубку, досадливо поморщился. Позвал негромко:

— Анатолий! Нет ли у нас здесь трубочного табаку?

Возник все тот же молодой человек, поставил на стол жестяную коробочку, расписанную парусами и якорями. Дубов собственноручно вскрыл жестянку, развернул фольгу. Великолепный аромат, чуть медовый… Взял щепотку, помял двумя пальцами, удовлетворенно кивнул и принялся набивать трубку.

Кучумов читал дальше. Что у Слона комплект полнее — это понятно, свои бумаги, не добытые оперативным путем… Вернулся к началу, положил оба комплекта рядом, сравнил даты. Гм, Слон начал на добрый месяц раньше, зато Арсланов разворачивался куда быстрее. Тоже понятно, у него на пути было меньше бюрократических рогаток, сам себе хозяин…

— Вам ничего не кажется странным, Дмитрий Николаевич?