Товар для Слона

Судя по реакции Школьника и его хомяка Миши, Серега влез в их науку глубже, чем они от него ожидали, и тем заслужил уважительные взгляды. Ну, я, допустим, всегда знала, что Шварц умный, но чтоб до такой степени? И решила, что буду ему теперь даже сплетни из метро прощать.

Дима вернулся около восьми, когда доценты с кандидатами начали собираться. Андрюша должен был развезти их по домам (и Шварца тоже), начал выяснять, кому куда, но Школьник, который жил дальше всех, объявил, что доедет потом на метро, а сейчас ему надо, если не трудно, в район улицы Грушевского, к вышеупомянутому Эдику Федотову.

А мы с Колесниковым поползли домой. Ноги меня еле несли — то ли так устала от ничегонеделания, то ли, по авторитетному Димкиному утверждению, надвигается перемена погоды, но у меня не хватило сил даже выяснить, как Дима к Слону съездил. Решила подремать часок, а остальное все потом… Уже сквозь сон слышала — звонил телефон. Вэ-А с кем-то беседовал. Похоже, это были Стивенсы. Не знаю. Я спала.

* * *

Часок незаметно растянулся, и проснулась я в девять утра.

Дима не ошибся. Ночью здорово похолодало (он даже, как выяснилось, вставал часа в три, вытащил ещё одно одеяло). Утро выдалось темное, хмурое, по небу ползли черные тучи — неужели снег пойдет? Какой-то очень уж резкий переход от почти лета к почти зиме…

Вторая мысль была более радостная: что холодильник, спасибо Андрюхе, забит и идти с утра никуда не надо. В смысле, торопиться. Потому что в контору-то все равно придется, хоть и воскресенье, но не к девяти, а попозже. Боже, какое счастье!

С утра там господа ученые с Сережей работают — мы не нужны. Пока они все свои модели рассмотрят, пока поймут, что намоделировали. Это нас с Димой только результаты интересуют. А наших консультантов — сам процесс, как в старом анекдоте.

За утренним кофе неторопливо обсудили планы.

— Дим, что, вчера Стивенсы звонили?

— Ага. В гости зовут.

— У них праздник какой-то?

— Нет, мне показалось, просто пообщаться хотят.

— А ты что сказал?

— Что у меня планы на вечер, наверное, не сможем.

— Какие планы? К Слону собрался?

— Вижу, ты, Рыженькая, толком ещё не проснулась — я же у Слона вчера был. А сегодня иду к Петру Петровичу. Порадовать заклятого друга информацией о Дубове.

Судя по Димкиному лицу, не сильно он Пэ-Пэ порадует. Похоже, Дубов придумал очередную подлянку.

— Слон гадость какую-то сочинил?

— Смотря для кого. Для меня — нет, а для дяди Пети…

Но рассказывать мне Вэ-А явно не собирался. Я допила кофе. Смотрю Дима уже в комнате, что-то пишет.

— Дим, кому письмо?

— Ему, дедушке Пете. Пусть лучше прочтет, чем от меня услышит.

— Мне расскажешь?

— Со временем. Иди, там тебе ванна уже готова. Да и время поджимает. Мы все-таки в одиннадцать быть обещали.

Я никаких таких обещаний не помнила. Но если мужчина говорит…

Мое величество успело и ванну принять, и посуду помыть, и даже кое-что простирнуть, прежде чем Вэ-А сообщил, что пора выходить.

Дошли до офиса — а там… Дым коромыслом, ржание. Четверо мужиков пялятся в монитор и комментируют, не отрывая глаз. Четверо — это потому, что Андрюха приехал.

Мы зашли вместе с котом, который терпеливо нас дожидался под дверью. Учуял сигареты, фыркнул и на кухню подался. Раз травите, так хоть кормите. Пока я его аппетиты удовлетворяла, господа мужчины к делу приступили.

Тут уже и мне интересно стало. Вышла, села у Сереги за спиной. Смотрю. На мониторе туда-сюда машинки передвигаются, а сбоку высвечиваются характеристики дороги, покрытия, погоды. Ого, да это уже четвертый вариант.

Господа ученые сидят довольные — дальше некуда. Еще бы, заработала программа, да ещё картинки рисует, все видно…

Тут Андрей голос подал.

— Борис Йосич, а что это мы только «дорога, тормоза»?.. А водитель так, для мебели? Он ведь тоже что-то делал? Ну, тормозил там, или наоборот, на газ давил, рулил…

— Медики говорили, он незадолго перед смертью глотал нитроглицерин, напомнил Дима.

— И что?

— А то, что нитроглицерин вызывает резкое расширение сосудов сердца и головного мозга…

— Ну? — подогнал Андрей. Его иногда Димкина манера никуда не торопиться просто из себя выводит.

— Это значит, что голова может закружиться… Или просто туман перед глазами… Или сильное сердцебиение… Головная боль… Да мало ли что еще…

— Так и я о том же!

Шварц с тяжелым вздохом повернулся к нам.

— Ну, господа хорошие, головную боль я запрограммировать не смогу.

— А ты её уже запрограммировал — время реакции у тебя там, между прочим, входит… — Дима повернулся к Школьнику. — Так ведь, Йосич? Прокомментируйте результаты.

Мы все, как было принято писать в старинных романах, обратились в слух.